– Какая вещица? – быстро спросил Ващанов. Геннадий Петрович уже допил свое вино и нервно покручивал в руках пустой фужер. Виктор Палыч искоса глянул на подполковника и пожевал губами. Казалось, самый обычный вопрос Ващанова почему-то вызвал раздражение Антибиотика, словно он не хотел отвечать… Помолчав немного, старик все же сказал:
– Картина пропала. Ее обязательно нужно найти. За расходами дело не станет, ты меня знаешь… Кстати, доля твоя за медь через два дня будет у тебя… Мое слово крепкое…
– Спасибо, – растерянно пробормотал Геннадий Петрович. Он никак не ожидал, что Виктор Палыч выдернул его на разговор из-за квартирной кражи. Ведь Антибиотику-то поднять обнос[16] в некотором роде было бы даже проще, чем сотрудникам милиции.
Старику – вернее, его людям – не нужно тратить время и силы на разную бюрократическую волокиту… Опять же на допросах подозреваемых можно не стесняться… А уж контактов в уголовном мире у Виктора Палыча как говорится, дай Бог каждому… Или не дай Бог никому, если точнее… – А что же это за картина такая за которую сам Виктор Палыч хлопочет? – спросил Ващанов, пытливо заглядывая Антибиотику в глаза. Старик нахмурился. Нет, все же не зря Гене подполковничьи погоны повесили.
Ишь как по болевым точкам бьет – влет тему просекает, чувствуется школа оперская… Антибиотик хмыкнул и подумал о том, что смысла тянуть интригующую паузу нет никакого – либо надо рассказывать Ващанову все как есть, либо не надо было вообще заводить с ним этот разговор. Наконец Виктор Палыч кивнул и, отхлебнув глоток вина, ответил:
– Скажу, Геночка, скажу… Тебе – скажу. Но только тебе. Мы с тобой люди взрослые, обойдемся без предупреждений и клятв… Картина эта – «Эгина» Рембрандта. Знаешь такого художника?
Ващанову показалось, что он ослышался. Удивление подполковника было столь сильным, что он даже не обратил внимания на подколку, прозвучавшую в последней фразе Антибиотика. Геннадий Петрович, конечно, не был большим знатоком живописи, но про рембрандтовскую «Эгину» и про ее историю слышал…
– Копия? – нарушил наконец паузу Ващанов, облизывая разом пересохшие губы.
– Нет, Гена, не копия, – медленно покачал головой Виктор Палыч. – В том-то и дело, что не копия…
Геннадий Петрович сделал глотательное движение и полез в карман за своим «Беломором»:
– Так «Эгина» же… Она же в Эрмитаже висит…
Антибиотик вместо ответа молча посмотрел в глаза подполковнику долгим немигающим взглядом, от которого у Геннадия Петровича противно засосало под ложечкой.
– Понимаю, – хрипло сказал Ващанов, отводя глаза, хотя, положа руку на сердце, он ни хрена еще не понимал в той запутке, в которую затаскивал его Виктор Палыч.
Подполковник откашлялся, взял со стола бутылку «хванчкары» и щедро плеснул себе в бокал, выпил залпом и почувствовал, как по жилам пошло приятное тепло. Антибиотик по-прежнему молчал. Геннадий Петрович закурил, откашлялся еще раз и спросил:
– А кто еще знает, что в Эрмитаже… что там не совсем Рембрандт висит?
Виктор Палыч встал из-за стола и сделал несколько быстрых шагов по кабинету. Резко повернувшись, он снова в упор посмотрел на Ващанова и глухо сказал:
– Про это сейчас четыре человека знают. Я, друг мой, у которого эту картину взяли, из Эрмитажа один серьезный человек… И ты, Гена… Все. Сразу хочу предупредить: что для дела нужно – спрашивай, но, по-моему, все вопросы относительно биографии этой «Эгины» – лишние…
Старик лукавил. На самом деле об «Эгине» знало чуть больше народу… Но зачем Гене лишняя информация?
– Понимаю, – кивнул Геннадий Петрович, – Только…
– Что «только»? – раздраженно спросил Антибиотик. Ващанов раздавил в пепельнице «беломорину» и поднял на старика глаза.
– Так ли это, что всего четыре человека в курсе? Я не из любопытства спрашиваю, Виктор Палыч, важно это… Антибиотик снова уселся на свое место и, отхлебнув из фужера, устало ответил:
– Так, Гена, так, не беспокойся… Кто еще про это знал – они уже умерли… Снова зябко стало Геннадию Петровичу, но, поежившись, он задал новый вопрос:
– А кто, кто хату ставил… Кто картину взял… Он-то, получается, тоже теперь в курсе… Виктор Палыч нетерпеливо махнул рукой:
– Вряд ли… Те, что хату потрошили, про картину ничего не знали, они дуриком на нее наскочили… Там и без «Эгины» было что взять… Так что эти не в счет… Они скорее всего решили, что нашли хорошую копию… Да и времени и возможности сделать хорошую экспертизу у них не было… Пока не было… Потому-то и нужно нам найти эту картину как можно скорее. Выбора нет. Сделать нужно все очень быстро и аккуратно И еще. В жизни всякое бывает, всякое случается. Все мы люди, а не волшебники… Поэтому если случится так, что кто-то из другой системы натолкнется на эту «Эгину», если она не в те руки попадет… тогда все усилия нужно будет приложить, чтобы заменить картину на копию… У нас есть еще одна. Очень хорошая. Просто как две капли воды…
Ващанов почувствовал, что голова у него начинает идти кругом, и выплеснул из бутылки в бокал остатки «Хванчкары». Подкрепившись, подполковник сказал:
– Все это понятно… Я, конечно, Виктор Палыч, сделаю все, что от меня зависит… Вы же знаете… Но мне концы нужны, чтобы танцевать от чего-то… Приятель ваш – он кто? Антибиотик понимающе кивнул.
– Думаю, ты его знаешь… Миша Монахов.
– А-а, – протянул Геннадий Петрович. – Миллионер… (Миллионером окрестили Монахова на зоне, когда узнали, какими интересными делами занимался Миша до посадки. Так и прилипло это погоняло к Монахову, хотя сам Миша очень его не любил.) – Он самый, – усмехнулся Виктор Палыч. – Всегда Мишу за умного и битого держал – и надо же так фраернуться! Оставил картину без присмотра… Правда, квартира у Миши – как сейф, кто бы мог подумать, что эти твари туда заберутся и сигнализацию отключить сумеют…