Кождаев закрыл последнюю страницу белкинской рукописи и взглянул на меня.
- Продолжение есть?
- Нет, но будет.
- Вы знаете, тут все клички выдуманы, и в Баку я никогда не был, все руки не доходили. И вообще тут есть какая-то туфта, как в кино. Но вот эта история с конкурсом на то, кто больше снимет часов… Я думаю, что это - Сало, он же - Старшой. Как он мазал часы - никто не мазал, и как он подличал - никто не подличал в нашем деле. Сажать пацанов на иглу, чтоб они на него работали - это на него очень похоже. Я даже не удивлюсь, если он же и торговлю наркотиками там организовал, чтоб и с другого бока на своей же шпане наживаться.
- Как он выглядит?
- Да он никак не выглядит. Такой - безликий. Как вот тут описано. Правда, тут у него зубы металлические, этого я не помню, но, может быть, он вставил, я его двенадцать лет не видел. Паскуда! Тут за каждого пацана воюешь, а он их пачками на иглу сажает!
- Ты думаешь, что Генерал и этот тип с металлическими зубами - одно лицо?
- Конечно!..
Через двадцать минут я был на Петровке, 38, в кабинете Светлова. Вдвоем с капитаном Ласкиным мы перебрали брошенные Ожерельевым на диван папки розыскных дел, и уже в двадцатой папке в графе "Клички, прозвища, под которыми совершал преступления", наткнулись: "Старшой, Сало, Пахан, Курево.".
Тут же взглянули на первые графы подколотой к обложке статистической карточки: "Гридасов Семен Яковлевич, 1926 года рождения, четырежды судим за воровство и разбой по ст.ст. 144 и 146 УК РСФСР. Рост 1м. 72 см. Глаза голубые, волосы белесые, телосложение - среднее, особые приметы - передние зубы металлические. 17 мая 1973 года совершил побег из колонии особого режима N-402-77 Иркутской области. Местонахождение - неизвестно".
Тот же день, понедельник, 4 июня, после 21.00
РУКОПИСЬ ЖУРНАЛИСТА БЕЛКИНА (продолжение)
Глава 3. КПЗ
Итак, меня арестовали на Бакинском аэродроме из-за этого дурацкого гроба с опиумом.
Что чувствует человек в тот миг, когда его арестовывают? Первое желание - выдернуть плечо из-под руки милиционера, освободиться и крикнуть: "Вы с ума сошли? Да вы знаете, кто я?!". И тут же - руку в карман пиджака, достаешь красную книжечку "Комсомольская правда", где сверху еще значится золотыми буквами "ЦК ВЛКСМ", и все - человек меняется в лице, любой милиционер берет под козырек. О, сила красной книжки! Она открывает двери закрытых цековских буфетов и пляжей, начальственных кабинетов, билетных касс, спецраспределителей, гостиниц, складов и даже - женские сердца! Человек с красной книжкой - с хорошей цековской красной книжкой - может все: пригласить девушку с Дом журналиста или в Дом кино на закрытый просмотр зарубежного фильма, получить путевку в закрытый дом отдыха, достать мясо в Елисеевском магазине, купить импортные шмотки в сотой секции ГУМа, получить столик в любом ресторане, курить "Марлборо" и пить "Скотч-виски" из редакционного буфета, нарушать правила вождения автомобиля и даже послать к такой-то матери постового милиционера! Все можно под прикрытием хорошей цековской красной книжки. Но в тот момент, когда бакинский милиционер взял меня за локоть и сказал с акцентом: "Ви арэстованы", я вдруг с ужасом понял, что спасительная красная книжка, волшебная палочка-выручалочка, вместе со всеми документами, блокнотами памирской командировки, электробритвой и еще какой-то мелочью осталась в руках Ани Зияловой и ее брата, которых уже, как говорится, след простыл с аэродрома. А я в затасканной ковбойке, нестиранных джинсах и грязных кедах - сразу превратился в заурядную личность, в плебея.
Я оглянулся на багажное отделение.
- Послушайте, у меня там рюкзак в багаже… - пробовал я втолковать милиционеру.
- Ладно, ладно, иди! - грубо толкнул он меня сторону дежурной "раковой шейки" - закрытого, занавешенного милицейского микроавтобуса, в котором возят задержанных и арестованных.
- Да подождите! - рванулся я. - Я - корреспондент из Москвы! Из "Комсомольской правды"!
- Документы есть?
Документы в сумке, пропали. Но может быть, они их бросили…
- Пропали! - передразнил он. - На себя посмотри! Жулик ты, а не корреспондент! Опиум возишь! Контрабандист! Давай, давай, лезь в машину, меньше разговаривай!..
Да, без красной книжки, без редакционного удостоверения и паспорта я вдруг почувствовал себя голым и безоружным, я сразу стал простым человеком, никем и ничем. И когда он просто взашей, как ничто, как быдло, толкнул меня в "раковую шейку", я вдруг остро почувствовал, как страшно, как опасно быть простым человеком…
Но затем, через несколько минут, уже когда автобусик тронулся и через решетку в крохотном заднем окне я увидел, что меня везут с аэродрома в город, я успокоился и даже с интересом взглянул сам на себя. В конце концов все выяснится, а пока - я попал в неплохое приключение. Прекрасная тема для газетного очерка или репортажа. В голове тут же возникли варианты газетных заголовков: "Гроб без покойника", "Летающие наркотики", "Репортаж из тюремной камеры" - о, от такого материала вся редакция закачается, а в "Литературке" или в "Известиях" лопнут от зависти!
Все-таки они идиоты, подумал я о милиции. Вместо того, чтобы блокировать дороги и ловить Зиялова с его прекрасной сестрой (черт побери, неужели она на пару с братом занимается перевозкой наркотиков?!), так вот, вместо того, чтобы ловить Зиялова, перекрыть дороги, блокировать железнодорожную станцию и морской порт, допросить грузчиков, изъять багажные документы на этот гроб и так далее - вместо всех этих срочных мер, доступных пониманию даже такого невежды в уголовных делах, как я, они арестовали первого попавшегося человека, везут черт-те куда, теряют время. Пропал мой рюкзак, впрочем, его-то, этот рюкзак, они, наверное, арестуют, поскольку кому же его выдадут без багажной квитанции? Но вот сумка, сумка с документами накрылась…
Да, так, арестантом, я еще не въезжал в Баку… Вот уже Черный город - предместье Баку с низкокрышими домами, олеандрами вдоль улиц и трамвайными путями. Сейчас будет Сабунчинский вокзал, тут рядом, в трех кварталах, живет моя бабушка, хорошо, что я не дал телеграмму о приезде, а то было бы сейчас паники в доме! Свернули направо - значит, везут в городскую милицию как раз напротив моей школы на улице Кецховели. Потрясающе! Гордость школы, выпускник 10-Б класса, работающий нынче в Москве, в "Комсомольской правде", приезжает к воротам родной школы в милицейском воронке, и его под конвоем ведут в городское управление милиции, и дежурный капитан, малограмотный азербайджанец, заполняет первый протокол задержания: