Я понимал, что тем самым Фулевый хочет меня проверить еще раз, но теперь мне было уже наплевать на него, пора было выбираться отсюда, доигрался в погружение в жизнь, идиот!
Где, в какой нашей газете можно опубликовать то, что со мной тут произошло? Я посмотрел в расширенный от страха и ужаса - наверно, у меня был еще тот вид! - глаза бухгалтера и сказал:
- Возьмите телефонную книгу. Найдете два телефона: корреспондентский пункт "Комсомольской правды", там Изя Котовский, и отдел пропаганды ЦК Азербайджана - там Керим Расулов. Скажите им, что я здесь. Моя фамилия Гарин.
- А ты кто? - оторопело спросил Фулевый.
Но я не ответил ему, я спросил у бухгалтера:
- Вы поняли?
- Повтори! - пнул его ногой Фулевый.
- Взять телефонную книгу, - тут же процитировал меня бухгалтер. - Найти два телефона: корреспондентский пункт "Комсомольской правды", там Изя Котовский, и отдел пропаганды ЦК Азербайджана - там Керим Расулов. Сказать, что вы здесь, ваша фамилия - Гарин.
- Ну? Точно? - Даже с какой-то гордостью сказал Фулевый и спросил у меня: - А ты кто?
- Я - сотрудник "Комсомольской правды", - сказал я.
- Писатель? - удивился Фулевый.
Я усмехнулся опухшими губами и тут же охнул от боли.
- Еф-тать! - воскликнул он. - Опиши нашу жизнь, еф-тать! С меня же роман можно писать! Напишешь? Я тебя прошу - напиши! Гляди! - он открыл рот и еще раз раздвинул губы рукой и обнажил полный рот металлических зубов. - Видал? Это мне на пересылке выбили, мне еще пятнадцати лет не было. А за что? Ни за что! А теперь сюда смотри, - он обнажил локоть и показал руку всю в игольных уколах. - Видел? Пятнадцать лет колюсь. Да я тебе всю жизнь расскажу - ты такой роман напишешь, как Толстой! Еф-тать! А за что тебя замели?
Я рассказал - и про гроб с опиумом, и про Зиялова. Не сказал только про сестру, как-то неохота было впутывать.
- Целый гроб с опиумом! Еф-тать! - обалдел Фулевый. - Ты видал, Шах! Ты видал, как они на нас варят! Это ж миллион рублей! Хрен его знает - может, два миллиона! Вот это люди работают! Еф-тать! Слушай, писатель, а ты это напишешь? Напишешь, как нас тут с тобой отпиздили? А? Еф-тать, так они с тобой влипли, мусора! Бухгалтер, если ты не позвонишь куда он сказал - в камеру не приходи, понял?! А если заложишь - я тебя и из Колымы достану., учти! Перо вставлю! Ты понял?
- Понял… - испуганно сказал бухгалтер и отодвинулся от нас подальше.
Всю ночь под храп остальных заключенных Фулевый и Сашка рассказывали мне свои истории. Фулевый был вором-домушником, гастролером и наркоманом, его взяли вчера утром что называется "с поличным" - в квартире главного инженера трубопрокатного завода, - он уже точно знал, что ему "пришьют" сто сорок четвертую статью, часть третью, и впаяют "червонец" - десять лет, и он только прикидывал, куда его могут послать - на БАМ, или в Воркуту, или на Нарынскую ГЭС.
Потом мы обсуждали Сашкину историю. У Сашки, по словам Фулевого, было абсолютно чистое дело. Да, он на ходу запрыгнул на трамвайную подножку, но вот, собственно, и все преступление. А дальше - те два неизвестных ему парня его сталкивали с подножки, били сверху ногами, а он в порядке самообороны стащил их с подножки. Кажется, там был этот "товарищ в очках", но - часы?? Какие часы? Откуда?! Я снял ваши часы? Да вы что? Вы видели, что я снял ваши часы? Ах, вы не видели! Ну, так о чем речь? И вообще, гражданин следователь, как я мог снимать с него часы, если он говорит, что видел, как меня били те двое?! Значит они меня били, а я в это время снимал с него какие-то часы? Так?
Фулевый так точно, так правдоподобно и подробно выстроил Сашкину защиту на следствии, что, забегая вперед, скажу, что Сашке на допросе оставалось только повторить заготовленные реплики. Утром, после того, как троих пятнадцатисуточников (в том числе и бухгалтера) увели на работу, Сашку вызвали на допрос, и он вернулся через час с большим пакетом в руках - там был чурек, виноград и короткая записка: "Мы тебя будем ждать. Мама, Лина".
Но не успели мы справиться с этим пакетом, как на допрос вызвали меня. Уже в том, что конвойный повел меня сразу на второй этаж, я почувствовал некоторые изменения. Коридор второго этажа был крашен не бурой краской (теперь-то я понял, почему на первом все крашено в бурый цвет - чтобы кровь не так бросалась в глаза, если попадет на стены), так вот, коридор второго этажа был крашен в свежесалатный цвет, а на полу лежала ковровая дорожка, и таким образом было очевидно, что бить тут уже не будут, - хотя бы чтобы не пачкать эту дорожку кровью.
В комнате следователя, обставленной не по-казенному, а хорошим письменным столом, нормальными венскими стульями и даже холодильничком в углу, сидел за столом молодой, голубоглазый мужчина в гражданском костюме, писал что-то.
- Присаживайтесь, - кивнул он мне на стул, и я сел. Не поднимая головы, он еще минуты четыре, если не пять, писал какой-то протокол, потом расписался внизу и поднял на меня глаза, откинулся на стуле. - Н-да… Значит, вы - Гарин? Из "Комсомольской правды"? А как вы это докажете?
Я молчал. Просто молчал и все. Демонстративно.
- Ну? Что же вы молчите?
То, что он говорил мне "вы" и что привели меня сюда, в этот нормальный кабинет, говорило само за себя. Значит, бухгалтер уже позвонил Изе Котовскому или Расулову в ЦК, или даже им обоим.
- Ну? Что же вы молчите? - спросил он.
Не глядя на него, а глядя в стену, я произнес:
- Не знаю, с кем разговариваю.
- А-а… - он опять откинулся на стуле, сказал небрежно: - Ну, а зачем вам знать? Ну, допустим, я - следователь. Это сейчас неважно. У нас будет просто небольшой разговор, не для протокола. Вот смотрите. Некий человек вместе с грузчиками выгружает из самолета гроб и несет его к выходу из аэропорта. Так? По дороге гроб случайно падает, разбивается, и оказывается, что в нем наркотики. Человека, естественно, арестовывают, везут в милицию. Но при водворении в камеру до выяснения обстоятельств дела он оскорбляет сотрудника милиции, грозит, что всех посадит в тюрьму, что он корреспондент всесоюзной газеты, хотя у него при себе никаких документов. Видите, все занесено в протокол, - он показывает мне протокол. - Дальше, в камере предварительного заключения едва переступив порог, он затевает драку с уголовниками, избивает арестованного по кличке Фулевый. Смотрите, вот показания ваших сокамерников. Понимаете, товарищ Гарин, в нашей стране демократия и вы не имеете права оскорблять милицию и бить заключенных, даже если вы действительно корреспондент…