- Что он сказал?
- Он сказал, что не видел Белкина с прошлого лета. Скажите, Инна, Вадим Белкин - он вообще выдумщик? Да вы садитесь, попробуйте вино. Ну, как?
- Вкусно, - сказала она, пригубив вино. - Выдумщик? Я не знаю. Когда он рассказывал всякие истории из своих командировок, получалось очень складно, как в книжке. И даже если это не было правдой, то хотелось, чтоб было. А как вы думаете, он жив?
Вопрос был задан быстро, как выстрел в упор. Но что я мог ей сказать?
- Знаете, Инна, я скажу вам честно. Я бы сам хотел это знать. - Я видел, что ее глаза сразу угасли, и поспешил добавить: - Но, Инна, я ведь занимаюсь этим делом только один день. Всего-навсего с сегодняшнего утра. И мы уже знаем, что Генерал - это некто Семен Гридасов, ему 53 года, рост один метр 72 сантиметра, глаза блекло-голубые, ну и так далее. На него уже объявлен всесоюзный розыск и кроме того, говоря между нами, с завтрашнего дня во всех тюрьмах Союза будут опрашивать всех уголовников - знает ли кто-нибудь что-нибудь об этом Гридасове. У нас это называется - оперативный метод…
В ее глазах вспыхнула надежда и уважение к моей персоне, и я не сказал ей, что всесоюзный розыск объявлен на этого Гридасова шесть лет назад, а толку нет. Но, каюсь, уж очень хотелось произвести на нее впечатление настоящего сыщика, а-ля актер Мартынюк из телесерии "Следствие ведут знатоки". Интересно, что бы сказали эти "знатоки", если бы вдруг выяснилось, что рукопись, в которой подробно описан целый ряд преступлений - сплошные враки. Если Белкин не жил у Свердлова-Котовского, то не было острова Рыбачий и шестнадцатилетней каспийской нимфы. Не было маскарада с переодеванием Белкина в спортивные брюки и майку, "горки" с наркоманами, погони на "Жигулях" за Мосолом и выстрелов на Песчаной косе. Не было ночного откровенного разговора Белкина с Сашкой Шахом и - выходит, Белкин не мог знать, что Рыбаков и Айна Силиня едут в Москву. Бакинская милиция отрицает историю с гробом и арест Белкина, а корреспондент "Комсомольской правды" Радий Свердлов вообще не видел Белкина в Баку. Так был ли Белкин в Баку на самом деле или не был? Если бы не труп Рыбакова, если бы не похищение Белкина Генералом Гридасовым, если бы Белкин не передал по телефону из Баку в редакцию "Комсомольской правды" два своих очерка - "Черные ледники" и "Бакинские наркоманы" и если бы не тревожные черные глаза этой Инны, можно было бы спросить - да был ли вообще Белкин?..
Мы выпили с Инной еще по рюмке вина, договорились, что я буду держать ее в курсе дела, а она - звонить мне, если узнает что-то новое. Взяв рукопись Белкина, я ушел домой. На столе осталась недопитая бутылка моих любимых "Черных глаз". Инна настаивала, чтобы я забрал эту бутылку с собой, но я отказался.
- Допьем как-нибудь после, когда найдем Белкина. Мы ведь соседи, я у Измайловского парка живу…
А потом я шел пешком от 12-й Парковой до Измайловской и думал об этой Инне больше, чем о Белкине. Первый день следствия начался с "Черных глаз" и кончился черными глазами. К добру ли это?..
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Вторник, 5 июня 1979 г., после полудня
В первой половине дня ничего интересного не произошло. Отправив телеграмму в рижскую милицию о срочном направлении в Москву свидетельницы Айны Силиня, я подробно проинструктировал двух улетающих в Баку "архаровцев" Светлова: а) сверить полученный в Аэрофлоте список пассажиров рейса "Ташкент-Баку" с архивом школы N-171, где учился Белкин; б) исподволь, неофициально прощупать грузчиков бакинского аэропорта и выяснить, была ли история с гробом; в) войти в контакт с бакинской шпаной и навести справки о Генерале-Гридасове. Для двоих этой работы было больше, чем достаточно, особенно если учесть, что действовать они должны были в чужом городе без помощи местной милиции. Едва за ними закрылась дверь, я занялся скучнейшей канцелярской работой, без которой не обходится ни одно расследование дела, каким бы срочным оно не было.
Бакланов опять хотел вытащить меня в пивной бар, ему явно хотелось потрепаться за кружкой пива о его новом деле, но мне было недосуг - я корпел на планом расследования уголовного дела.
Бакланов ушел обиженный, я опять застучал на машинке, и в эту минуту дверь с грохотом распахнулась, в кабинет буквально вломился Марат Светлов.
- Трижды в Бога, в душу, в холеру! - понес он с порога, потный, взъерошенный, в расхристанной штатской рубашке. - На кой сдалась эта работа?! Уже вышел на эту старуху, а она дуба дала! Офигеть можно!
Ничего не понимая, я смотрел на него, ждал, когда он выкипит. Минуты через две он поостыл, и я услышал действительно "офигительную" историю.
Сегодня ровно в десять утра Марат Светлов, отправив двух своих подчиненных в Баку, собрал остальных, чтобы дать им задания на день. В основном, его второе отделение занималось раскрытием запутанных убийств и других особо опасных преступлений, и поэтому тех "архаровцев", на ком висели "мокрые дела", Светлов не стал трогать. А остальным, свободным - было их пятеро, - Светлов роздал по пачке фотографий. Снимки были как из музея - на каждой фотограф муровского НТО запечатлел броши, шпильки, булавки, серьги и кулоны, найденные в "дипломате" Сашки Шаха-Рыбакова. Светлов приказал своим сыщикам порыскать по московским скупкам золота и драгоценностей и ювелирным магазинам и с помощью "своих людей" среди фарцы, яманщиков, темщиков и прочей шушеры "примерить" эти драгоценности - а вдруг кто-то назовет их владельцев. Каждому досталось по пять-шесть периферийных магазинов, себе Светлов взял центр.
Доехав до Сретенки и приткнув служебную "Волгу" возле "Спортивной книги", Светлов с чемоданчиком в руках прошествовал к дверям скупки золота и бриллиантов, вызвал из-за стойки заведующего и заперся с ним в клетушке-кабинете. Место было первым, поэтому завмаг как бы выполнял функции эксперта-специалиста. Увидев тончайшую ювелирную работу - все эти золотые броши, шпильки и кулоны, украшенные хризолитами, перламутром, гранатами и бриллиантами явно музейного достоинства, Гильтбург всплеснул руками:
- Марат Алексеич, где взяли? Музейные вещи… Нет, никогда не видел и в руках ничего подобного не держал. Разве что во время войны, при конфискации, но тоже не то было, не такая работа…