- Страну разворовывают снизу доверху, молодежь ни во что не верит, подростки ширяются наркотиками, а газеты пиздят о процветании и поголовном счастье. Нужна сильная власть! Средняя Азия, Закавказье, Крым - там уже целые поля опиумного мака и конопли и целые мафии по продаже наркотиков. В Симферополе у каждого телеграфного столба растет опиумный мак, разводят на продажу. Смотри! - она перешла на "ты" так просто, словно знала меня сто лет, хотя я узнал о ее существовании только час назад, когда решил подключить к своей работе УБХСС: <УБХСС - управление по борьбе с хищениями социалистической собственности> ведь Светлов привез из котласского лагеря две ампулы морфия с точным адресом - "Главное Аптечное управление г.Москвы". Выяснилось, что из-за угрожающего роста наркомании в стране несколько месяцев назад при Главном Управлении БХСС создано специальное отделение по наркотиками. Маленина повернулась к стене, на которой висит карта СССР с разбросанными по югу страны флажками. - Смотри! Вот поля опиумного мака в Туркменистане, Узбекистане, на Кавказе, в Крыму, в Приамурье. Колхозные поля, государственные, для нужд медицины. Но ты думаешь, мне дали эти данные официальные? Хрена! И Министерство здравоохранения и Министерство сельского хозяйства жались, как жиды на ярмарке. А почему? Потому что все куплены. Если есть поля колхозные, то значит - тут же и личные, левые. У нас же везде воруют! Никто теперь не работает там, где нельзя спиздить что-нибудь у государства! Я-то знаю, что говорю, мне можешь поверить!..
Я внутренне улыбнулся. Уж где-где, а в ОБХСС знают об этом действительно, не зря даже себя страхуют от взяточничества - следователи здесь не имеют отдельных кабинетов, а сидят в комнатах по двое или трое, чтобы предостеречь друг друга от взяток. Как будто нет других мест, где можно получить в лапу солидный куш от махинаторов и подпольных воротил?! Откуда тогда у обэхээсников отличные импортные костюмы, итальянская обувь, болгарские дубленки и дефицитные продовольственные деликатесы? Контролируя все сферы потребления, сотрудники ОБХСС сами стали элитной кастой сытых, элегантно одетых ревизоров, обладающих вальяжной походкой и статью респектабельных спецов. Тем контрастней была на их фоне матерящаяся Маленина, сторонница военной группировки Устинова, пренебрегающая взяточничеством и воровством благодаря генеральским пайкам своего мужа.
- Но это все лирика и пиздеж. А тебя интересует конкретно, что я могу для тебя сделать. Две акции. И не столько для тебя, сколько для себя. Я к этому Аптечному Управлению давно подбираюсь. Я в Госарбитраже нашла кипу жалоб Сануправления Министерства Обороны, что военные госпитали получают партии наркотиков с крупными невложениями ампул. В каждой упаковке - бой, три-пять ампул разбиты. Поди проверь - разбились по дороге или с самого начала в упаковку сунули битое стекло. Что я сделала? Внедрила своих людей на фармацевтические фабрики, но они мне сигналят, что упаковщицы на фабриках этого делать не могут физически - все на виду. Выходит, надо делать ревизию центральных складов, а мне не дают: мол, нельзя прервать снабжение больниц лекарствами. Но теперь я их поимею вот этими двумя ампулами. Сейчас же закрою на ревизию все центральные склады. А вот с этим гробом - когда ты будешь точно знать, был гроб с наркотиками или нет? Если был, я смогу тряхнуть Среднюю Азию.
- Два человека из МУРа сидят в Баку со вчерашнего дня. Но сейчас они заняты другим, а гробом займутся на днях - завтра, послезавтра.
- Надо же, придумали, паскуды, - наркотики в цинковый гроб запаять! - восхитилась Маленина. - Между прочим, это я добилась, чтобы хоть в крупных аэропортах были собаки, натасканные на наркотики. А то раньше вообще в открытую возили и гашиш и опиум, просто в чемоданах. Но и теперь находят выход - воском заливают брикеты анаши или чеки с опиумом, суют в соты или в мед и - пожалуйста, ни одна собака запах не берет. Представляешь?
Я похолодел. Всего два часа назад, на Курском вокзале, в вагоне Долго-Сабурова я видел бочонок "горно-алтайского" меда, а до того, позавчера в квартире того же Долго-Сабурова, в холодильнике - еще ведерко с таким же "медом". И - кретин стоеросовый! - поверил этому "племяннику" в его больную печень!
Видимо, я так побледнел, что Маленина спросила:
- Что с тобой?
- Нет, ничего… - сказал я хрипло. - Я вспомнил, у меня срочное дело.
10 часов 20 минут утра
Я выскочил от Малениной и почти бегом пересек тротуар к своей черной "Волге". Рывком открыл дверь, плюхнулся на переднее сидение рядом с водителем:
- Смоленская-Сенная, к кинотеатру "Стрела"! Быстрей!
Да, говоря попросту, меня провели, как профана. Дважды держать в руках ведра с медом-опиумом и не проткнуть эти соты хотя бы вилкой! А теперь - "Вперед, Сережа! Жми на газ!". Как же, будет тебя ждать этот племянник бриллиантовой старухи…
Тем не менее я открываю портфель, вытаскиваю папку с бланками чуть ли не на все случаи жизни - тут и постановление об аресте, и ордера на обыск, и еще всяческие формы и формуляры - и наспех заполняю "Постановление об обыске в квартире гр-на Долго-Сабурова по адресу Смоленская-Сенная, дом 23/25, кв. 17". Теперь мне нужны понятые. При всем том, что этот обыск, как и предыдущий, далеко не законный, поскольку мы еще не можем предъявить Долго-Сабурову никаких обвинений, я все же не могу нарушать закон на каждом шагу, и хотя бы в чем-то обязан соблюдать форму.
- Тормозни у райвоенкомата, - киваю я Сереже на угловой кирпичный дом неподалеку от "Стрелы". Здесь, у подъезда, толкутся бритоголовые новобранцы, я забегаю к дежурному, тычу ему свое удостоверение прокуратуры и говорю: "Срочно мне двух понятых! Любых! В секунду!". То ли мой тон производит впечатление, то ли книжка, но он безропотно выкликивает:
- Захарьев! Купала!
И два молоденьких сержанта - Захарьев и Купала - поступают в мое распоряжение, садятся в "Волгу".