- Что "сколько"? - не понял Марьямов.
А я не удержался, схохмил:
- Сколько вам могут дать, или сколько с вас взять?
- Взять… - хрипло сказал Голуб, и было видно невооруженным глазом, как он мысленно оценивает нас с Марьямовым - за сколько можно от нас откупиться. И он явно терялся в догадках.
Я сказал:
- Слушайте, Ираклий. Взяток мы не берем, а дать вам суд может от восьми до пятнадцати лет по части третьей статьи девяносто второй! В какой именно лагерь вас загонят, решит ГУИТУ. Но поскольку вы все время работаете на юге, мы бы посоветовали товарищам из ГУИТУ, сидящим на Большой Бронной, отправить вас куда-нибудь на север - в Потьму, Магадан, Норильск..
Впрочем, это я перебрал, увлекся по инерции. Рассчитывали мы с Марьямовым, что этого Голуба придется долго ломать, а он сказал сразу:
- Я понял, дорогой, все понял! Что от меня надо?
- Очень простая услуга. У вас есть друг - Герман Долго-Сабуров. Сегодня мы сделаем так, будто вы его случайно встретили на улице или в парикмахерской "Чародейка". И с вами будет один человек, наш сотрудник. Вдвоем вы пригласите Долго-Сабурова куда-нибудь в ресторан пообедать. Вот и все. Ваша задача - только уговорить его пойти с вами в ресторан, ничего больше.
- Травить его будете? - деловито поинтересовался Голуб, и я уверен, что если бы я сказал "да, надо его отравить", Голуб не отказался бы лично подсыпать своему другу яд в котлету по-киевски, лишь бы самому не угодить в тюрьму.
Через десять минут, побритый и одетый в легкий летний костюм, Ираклий Голуб уже сидел в моей машине, и я связался по радиотелефону со Светловым:
- Везу сервировку для "племянника". Что у тебя с девочкой?
- Наконец! - отозвался Светлов. - Важные новости! "Племянника" засекла железнодорожная милиция на Каланчевке. Он и сейчас там. На тридцать четвертом пути стоят старые заброшенные вагоны. В одном из них у него, похоже, тайник или склад, черт его знает. Он оттуда какие-то ящики таскает в свой голубой пикап "Жигуленок".
- Что за ящики?
- Не знаю. Там близко не подойдешь, народ все время крутится, железнодорожники, это же сортировочная. Но я что-нибудь придумаю.
- Только пусть его не трогают, не спугнут, - говорю я. - А что у тебя с девочкой, со Смагиной?
- Представь себе, эти архаровцы потеряли ее в ГУМе! Но я приказал директору ГУМа выбросить в продажу что-нибудь импортное для женщин и дать объявление по радио. Ты бы видел, что там сейчас творится в 57 секции! Дают французское нижнее белье и тени для век. Очередь в шестьсот человек! Но наша Леночка молодец - стоит четыреста третьей. Пришла, как лунатик, но стоит.
- Снова не потеряешь?
- Что ты! За ней в очереди четыре топтуна, уж теперь на потеряют, я им головы оторву! Приезжай, решим, что делать дальше - дать ей купить французские трусики или нет.
- Хорошо. Еду.
Конечно, был соблазн по дороге на Петровку тормознуть возле ГУМа и самому посмотреть на эту Леночку Смагину. Но некогда, не до того сейчас, и мы прямиком направляемся к Петровке, в дежурную часть Главного Управления внутренних дел Москвы. Здесь нас ждет Светлов.
13 часов 40 минут
Дежурная часть московской милиции и, следовательно, МУРа находится в трехэтажном здании, расположенном в тылу знаменитой Петровки, 38. Мало кто знает, что этот упрятанный в Средне-Каретном переулке дом, бывший когда-то флигелем старинного особняка, - теперь штаб текущей оперативной работы всей московской милиции.
На первом этаже - комнаты отдыха дежурных следователей, проводников розыскных собак и других специалистов, сутками дежурящих "по городу". В ожидании приказа: "Дежурный следователь, на выезд!" - здесь можно и прикорнуть, и поиграть в шахматы и в карты. Впрочем, особенно не отдохнешь, в Москве ежеминутно что-то где-то происходит. Кто-то режет жену, кто-то попадает под машину, где-то грабят сберкассу, - и поэтому на первом этаже дежурной части московской милиции динамик внутреннего радио не отдыхает:
- Дежурный следователь, на выезд!
Новенькие милицейские "Волги" и импортные полицейские "Мерседесы", оборудованные по последнему слову криминально-розыскной техники, мчатся по Москве к месту происшествия, включив слепящие фары и воющие сирены…
Но главные службы Дежурной части, ее, так сказать, мозг, - на втором этаже. Здесь - Дежурный по городу, Дежурный по МУРу, их заместители и офицеры оперативной службы. В их распоряжении - светящаяся во всю стену карта Москвы, и на электронных пультах такие же, только поменьше, карты районов Москвы, и здесь же все средства коммуникаций - телефоны, телевизоры, радио. Сюда стекается со всех концов Москвы вся срочная информация о жизни столицы, и это отсюда вызывают дежурящих внизу специалистов и отправляют их на места происшествий. Здесь же, на втором этаже, дежурят укомплектованные бригады тайного сыска: топтуны, сыщики, артисты незаметной слежки за "объектом". Дежурными по городу и МУРу обычно назначаются оперативники и их заместители - ребята ранга и калибра Светлова, и вся их работа могла бы быть слаженной и подчас даже творческой, если бы не стоящий во главе Дежурной части начальник - полковник внутренней службы Шубейко, круглый дурак, разжалованный партийный стукач, бывший крупный армейский политработник…
Наша машина сворачивает в Средне-Каретный переулок, караульный старшина услужливо открывает металлические ворота, и мы вкатываемся во двор, где на лавочке у курилки, как обычно, толкутся дежурные офицеры, проводники собак и прочие балагуры, способные все двадцать четыре часа своего дежурства трепаться о невиданных изнасилованиях, убийствах на почве ревности и т.д. Вот и сейчас, проходя мимо них в дежурную часть, я услышал стереотипное:
- Сначала изнасиловали, а потом загнали ей туда бутылку из-под шампанского, вот гадом буду!..
Направляясь к лестнице на второй этаж, натыкаюсь на парня с удивительно знакомым лицом. Напрягаю память, чтоб вспомнить, где же я его видел, и вдруг вспоминаю - да это же Белкин! Тот самый Белкин, которого я ищу! Между тем этот Белкин, как ни в чем не бывало, спокойно идет себе к выходу из дежурной части… Я уже было повернулся догнать его, но в этот момент рядом открылась дверь, насмешливый голос сказал:
- Товарищ Шамраев, это не Белкин. Очень похож, но не он.