- А, может, тут никаких бриллиантов не было, - сказал Светлов.
- Были, гражданин начальник. Я сам видел. Он перед командировкой на моих глазах уложил туда ящик с бриллиантами и валютой, который мы с дачи привезли. А наутро улетел в командировку.
- Ну, а может, он их перепрятал куда-то?
- Куда?! От меня? А меня посадил пустоту охранять? Он их с собой увез, гражданин начальник! Потому что это не только его ценности, а всей компании. И для всех наших вроде бриллианты тут лежат, раз я их стерегу, а он с ними по Парижам гуляет, я вам говорю!
- Ладно! - сказал Светлов. - С бриллиантами после разберемся. Ты скажи, раз уж начал колоться: где Белкин? Жив?
- Какой Белкин? - спросил Акеев.
- Корреспондент, которого вы на Курском вокзале в машину пихали вместе с Султаном из Баку?
- А-а! Этот! - Акеев пожал плечами. - На даче был жив, а потом не знаю.
- На какой даче?
- А на даче у шефа, у Сысоева. В Царицыно.
- Адрес!
- Тупик Гагарина, 72. Только там этого корреспондента уже нет, конечно. После того, как Султан убег, его оттуда увезли.
- Куда увезли? Кто?
- Гад буду, не знаю, гражданин начальник.
Светлов тут же повернулся к Ожерельеву:
- Пиши адрес: Царицыно, тупик Гагарина, 72. Бери группу и на обыск, срочно! - Он повернулся к Акееву: - Тайники есть на даче?
- Один. В гараже, под мойкой. Только он тоже пустой, мы все сюда перевезли, ей-Богу! - теперь, начав "колоться", Акеев стал усердно услуживать, как, впрочем, все кающиеся преступники.
- Куда могли увезти Белкина? И кто? - наседал на него Светлов. - Имей в виду, сегодня нам этот Белкин дороже бриллиантов. Поможешь его найти - полсрока долой, я обещаю!
- Так я же шестеркой был, гражданин начальник! Они ж мне не докладывали, чего делали! Когда тот пацан, Султан этот из Баку, с дачи рванул и Старик кокнул его на железной дороге, главный тут же всю дачу разогнал. Меня сюда, а корреспондента куда они дели - откуда я знаю? Скорее всего его доктор увез, он все на нем опыты ставил.
- Какой доктор? Какие опыты?
- А доктор, из-за которого вся катавасия вышла. Доктор и Старик. Они натихую от шефов левую ходку сделали с опиумом - гроб с опиумом из Мары в Баку через Ташкент бортанули и там сгорели по дури - гроб на аэродроме раскололся. Закрыть это дело им двести тысяч стоило, бакинскую милицию отмазать. И все бы сошло, но там этот корреспондент затесался. Настырный, сука! Затравил Султана всех заложить в "Комсомольскую правду". Мы приехали на вокзал встречать этого Султана с бабками - он чемодан денег привез, а на перроне опять этот корреспондент. Ну, пришлось их сунуть в машину, а то они в редакцию уже собирались ехать. С ними еще девка была какая-то, но сбежала…
- А кто был при похищении? Только не темни, вас было четверо, у нас свидетели есть. Быстро: кто такой доктор? Фамилия?
- Фамилии не знаю, ей-Богу! Его или Борисом звали, или "доктором". И он с этим корреспондентом земляки, это они на даче сто раз говорили.
- Значит, вы с вокзала повезли их на дачу Сысоева, в Царицыно?
- Да.
- На санитарной машине?
- Да.
- Какие номера у машины?
- А у этого доктора номеров навалом! Он их из пластмассы тискает - точь-в-точь как железные, гаишные.
- А какие он опыты ставил?
- А какие хотите! Он вам газ даст понюхать - вы забалдеете, смеяться будете до упора. А укол сделает - все расскажите, чего знаете и не знаете, а через час очнетесь и не знаете, чего говорили. Или…
- А с Белкиным он что делал? - перебил я. Этому Акееву явно нравилось давать показания и быть в центре внимания. Для такого, как он, бывшего чемпиона и известного боксера, внимание публики - главное удовольствие в жизни. Но мне было некогда выслушивать этот треп, для этого будет иное время - время обстоятельного, со всеми деталями допроса, а сейчас нужно было как можно быстрей получить выход на Белкина, зацепку, намек или адрес или хотя бы подтверждение того, что он жив. И я повторил нетерпеливо: - Что он делал с Белкиным?
- А Белкину он память стирал, - сказал Акеев. - Белкину и этому Султану. Только Султан удрал.
- Как это - "стирал память"?
- А так! - сказал Акеев. - Уколами. Он шефу при мне клялся, что через двадцать дней этот корреспондент ничего помнить не будет - ни про гроб с опиумом, ни про эту дачу. А чего? Он его на иглу посадил - каждый день по три ампулы морфия всаживал, и еще какие-то уколы, не знаю.
Мы со Светловым переглянулись. Со дня похищения Белкина прошло пятнадцать дней. Возможности нашей отечественной медицины общеизвестны по закрытым и открытым процессам диссидентов. Уже не говоря о засекреченных исследованиях в военных психиатрических лабораториях. Я не специалист в этой области, но кое-что слышал от наших судебных медицинских экспертов. Сегодня в руках у медиков большой набор самых различных психо-угнетающих средств, и хотя они чаще всего применяют их по приказу органов госбезопасности, но почему бы кому-либо не применить эти же препараты и в личных целях? Если мы не найдем этого Белкина сегодня-завтра, мы рискуем найти его буквально с отшибленной памятью. Хорошенький подарок для пресс-группы Брежнева на его Венскую встречу с Картером!
- Так! - вплотную подступил к Акееву Светлов. - Что ты еще знаешь об этом докторе? Ну! Вспоминай! Живо! Как он выглядит?
- Ну, такой молодой, полный, волосы черные, а глаза карие, на правой руке перстень с печаткой. Вот и все, что знаю.
- Кто еще его знает?
- Сысоев знает, мой шеф.
- Это я понимаю, но он за границей. Кто еще? Герман Долго-Сабуров?
- А он в рейсе.
Светлов усмехнулся - он поймал Акеева в ловушку.
- А откуда ты знаешь Долго-Сабурова?
- А тоже через шефа, он на шефа работает, опиум с юга возит, а на юг - морфий. Только он вам ничего про доктора не скажет, ни в жисть!
- Почему?
- А он по сестре этого доктора сохнет.
- Ты ее видел? Знаешь?
- Еще бы! - он стрельнул глазами в притихшую, с закрытыми глазами, в ужасе раскачивавшуюся из стороны в сторону Леночку Смагину. - Такая ж, как эта, шалава. Но красивая - не отнять. Знаете как говорят: по глазам целка, по п…е блядь! Вот это про нее. А Герман же из графского рода, вот он и втюрился - "Наташа Ростова! Наташа Ростова!". А она такая же Наташа Ростова, как я - граф Толстой! Сучка и все.