Полковник посоветовался со штатным психологом своего ведомства, вкратце обрисовав ситуацию, и тот предложил применить давление, вплоть до физического, чтобы еще больше активизировать дальнейшие действия подопечного. После некоторого сомнения Одинцов согласился с доводами психолога, однако на сей раз решил играть в открытую. Или, во всяком случае, с полуоткрытым забралом. Для этого у него имелся Фёдор.
— И не стыдно вам иметь дело со всякими гопниками? А еще зоветесь блюстителями закона… — в сердцах посетовал я.
Ответом мне была ироническая улыбка особиста.
— Ты не поверишь, но Федор — почти твой коллега, — проговорил Одинцов, явно забавляясь моей эмоциональной реакцией. — Выпускник филологического, специалист по городскому фольклору, подростковому сленгу, тюремному и уличному арго… В общем, специалист широкого профиля.
— Ага, — кивнул я и мстительно проговорил. — Филолух! Ничего-ничего, еще встретится мне как-нибудь ваш Федор на узенькой дорожке…
— Ну, ты же мне тоже по ноге въехал, — пожал плечами качок-филолог.
— И еще въеду, — пообещал я. — Всенепременно!
— Что ж, буду ждать, — равнодушно ответил мой обидчик.
— И дождешься! — заверил я. А потом обернулся к Одинцову и выпалил ему прямо в лицо:
— А камень я вам не отдам.
И показал ему кукиш.
Сбоку послышался нервный смешок: это Анна не удержалась и прыснула со смеху в кулачок. Полковник покосился на дочь и тоже усмехнулся. А в следующую минуту хохотали уже все, включая качка Федора.
— В общем, так.
Теперь полковник говорил по-военному — как говорится, с чувством, с толком и с расстановкой.
— О том, кто ты и откуда, должен знать весьма ограниченный круг лиц. На сегодняшний момент это я, Фёдор и Анна, уж извини, так вышло. Камень свой оставь при себе, если он так уж тебе дорог. Но если я что-то смыслю в предметах, способных содействовать перемещению во времени — в нашем с Аннушкой времени они, кстати, именуются «хронолоцманы», то круг их свойств крайне ограничен.
Я посмотрел на него в легком недоумении.
— Вы сказали — лоцманы? Но они же такие… маленькие…
Это был самый первый образ, который сейчас пришел мне в голову. Маленькое и юркое суденышко уверенно ведет за собой огромный корабль, безошибочно отыскивая путь между подводными рифами или опасными мелями.
— Вот именно, — кивнул полковник. — Ты совершенно прав, дорогой Александр Николаевич. Твой камень не в состоянии осуществить перенос такой массы энергии, как человеческое тело, ни на сорок лет, ни на десять месяцев, ни даже на неделю тому назад. Ему это просто не под силу, да и не его это функция. Задача «хронолоцмана» — определить наличие переносимого объекта и место конечной точки предстоящего маршрута во времени, после чего связать эту точку с исходной. Это своего рода навигатор, оттого-то мы и зовем его лоцманом.
— Но кто же тогда… переносит? Если не этот камень?
— А вот это уже совсем другой вопрос, — задумчиво проговорил Одинцов. — Но можно с определенной долей уверенности предположить, что тебя перенесла из твоей реальности сюда, в 1980-й, некая сила, с которой повстречались в лесном ханты-мансийском «куполе» твои родители.
— То есть вы хотите сказать, что этот серый камень — нечто вроде пульта управления, а сам «купол» был чем-то типа телевизора для него?
— Эта версия имеет право на существование, — подтвердил полковник, хотя его слова и прозвучали, на мой взгляд, несколько уклончиво. — Однако меня, дорогой ты мой Александр Николаевич, интересует кое-что другое. Откуда у тебя такая прямо-таки железная уверенность, что сюда, в восьмидесятый год, ты попал именно благодаря своей маме? Я имею в виду твою биологическую мать, Ольгу Антоновну Иноземцеву.
— Ну, как…
Признаться, вопрос полковника меня несколько озадачил.
— Она же сама мне об этом сказала. Всю ночь продержала камень в своей руке, а наутро я уже тут, как по заказу.
— Вот именно, — подтвердил Владимир Иванович. — Но почему ты считаешь, что именно это и привело к твоему… эээ… перемещению сюда?
— А что еще тогда?
Я обалдело уставился на полковника. Ну, надо же: только я нашел причину того, как и благодаря кому попал сюда, в эту новую реальность, можно сказать, возвратился в свою молодость, и что же? Меня сейчас натурально тычут мордой в пол, как нерадивого котенка-несмышленыша, и говорят: ты не прав, всё было не так, более того, всё было совсем иначе? Ну, знаете ли…