Ольга всерьез увлеклась поисками материалов на эту тему и периодически рассказывала мне о найденных внутри камней в разные времена и других животных, не только амфибий — змей, раков, крабов и даже лангустов, причем абсолютно живых, свежих и пригодных в пищу.
Обо всем этом, и прежде всего — о насквозь промерзших, но живых земноводных мне пришлось вспомнить в пору пребывания в «куполе», который мы все-таки разыскали с Оленькой в 1966-м году. Хотя лучше бы мы этого не делали…
«2-й фрагмент записи».
Ольгу я потерял из виду неожиданно. В какой-то миг она то ли куда-то свернула в этом причудливом лабиринте «полостей», то ли, не дай бог, провалилась вниз, причем на очень большую глубину, потому что разом перестала отвечать на все мои призывные оклики.
С трудом подавив в себе немедленно возникшие в голове всякие панические мысли, я снял с плеча свой полевой планшет, предварительно отстегнув его тонкий сыромятный ремешок — он крепкий, может в дальнейшем пригодиться, мало ли чего меня ожидает впереди. Расположив планшет в центре площадки, на которой я находился в момент потери связи с Ольгой, я твердо убедился, что этот ориентир хорошо заметен с разных сторон обзора. После чего повернул направо, где по моим расчетам могла находиться Ольга. Но уже через десяток метров я уперся в сплошную черную каменную стену, поблескивавшую слюдяными крупинками, как ночное небо в звездных россыпях. Это был глухой тупик, дальше мне ходу не было.
Вернувшись к планшету и приняв прежнее направление за условный запад, — отмечу, что все это время мой компас внутри «купола» лишь беспорядочно вращал стрелками без всякой видимой системы — я отправился на разведку в северную часть «полостей».
На этот раз я прошел вдвое дальше, чем в западную часть «купола». И с тем же результатом. Мне опять поджидал глухой тупик, причем стены здесь закруглялись над моей головой, образуя нечто вроде каменного яйца или прочного кокона. А когда я решил вернуться, тщательно сохраняя направление, планшета на месте не оказалось. Всё вокруг — каменная площадка, окружающие ее с двух сторон стены — были как будто те же, а вот планшет отсутствовал. Я посмотрел вперед, в южном направлении, но почему-то идти в эту сторону мне совсем не хотелось. Будто в мозгу включилась дремлющая до сей поры интуиция, а с ней и инстинкт самосохранения. Довершившись этим могучим чувствам, я повернул на восток и побрел вперед, изредка окликая Ольгу по имени.
Необходимо отметить, что в этой стороне «купол» выглядел иначе, нежели в прежних направлениях. Порой мне даже казалось, что я вижу над головой иллюзорное небо, черное как смоль, иногда плотно затянутое туманной дымкой, словно я находился где-то в горах. Порой передо мной открывалось нечто наподобие дорожек или тропинок, сдавленных с двух сторон стенами из камня, на которых тускло блестела наледь, неуместная в эту раннюю осеннюю пору даже в ханты-мансийских землях. Потом камень вокруг полностью убелил иней, интенсивный и глубокий, выглядевший словно бархатистые мхи. Порой над дорожками то тут, то там вставал белесый туман, и тогда я думал, что в этой мутной пелене, скорее всего, уже сбился с курса и теперь просто тупо блуждаю по кругу.
Наконец дорожки все-таки вывели меня на ровную круглую площадку, окаймленную со всех сторон острыми утесами, невесть откуда выросшими в этом «куполе», будто диковинные, экзотические сталагмиты. А затем я резко остановился и даже слегка попятился.
В центре каменного круга лежала гигантских размеров ящерица. Размерами она была, пожалуй, с крупную овчарку. Она была живой, и мне показалось, что у нее довольно-таки зловещий вид. Массивное тело растянулось и пресмыкалось на сетчатой поверхности каменной конструкции явно искусственного, рукотворного происхождения. Толстенный хвост чудовища, длиной в половину всего туловища ящера, был почти круглым в диаметре и выглядел как обрубок древесного полена. Тело ящера оставалось неподвижным в то время как его голова медленно поворачивалась из стороны в сторону, а из пасти животного изредка выскакивал тонкий и раздвоенный красный язычок. Туловище животного было темным, почти черным, однако было испещрено множеством мелких пятнышек ярко-желтого, оранжевого и красного цветов. Хвост же ящера обрамляли поперечные бледно-желтые и совсем белые полосы, походящие на стальные кольца, намертво вросшие в плоть животного.