— Что с ним? — встревоженно шепнул я.
Фотокор посмотрел на меня как на идиота.
— Крепко спит, никак не проснется, — саркастически покачал головой Синицын. И добавил уже помягче, видимо, вспомнив, что перед ним зеленый несмышленыш. — Ты тут быстро осмотрись, запоминай все детали, но записей никаких пока не делай — нельзя.
И он покосился на двоих в штатском, один из которых говорил с кем-то по рации.
Я невольно вспомнил про мобильные телефоны в моем времени и сокрушенно вздохнул. После чего принялся глазеть по всем углам купе, а Синицын быстро щелкал фотокамерой.
То, что нас допустили в купе, меня особо не удивляло. Олег — явно популярная личность в городе, в том числе и в рядах МВД и, кажется, КГБ, судя по имиджу этих двоих. Смерть в пути такой известной в стране личности, как писатель-детективщик Владлен Воронов, явно проходит по их ведомству, как всякое особо тяжкое преступление. Именно поэтому они, скорее всего, снятую Олегом пленку изымут. И плакал тогда мой репортаж, который из иллюстрированных событий культурной жизни теперь автоматически превращался в сухую криминальную хронику происшествий.
— Запоминай тут всё и мотай на ус, — одними губами прошептал Олег, который мгновенно и безошибочно считал расстроенное выражение моей физиономии. — Не боись, пару снимков обещали отдать. С лицом покойного, конечно, не разрешат, но я тут разные ракурсы выбираю, облегчу им задачу. А твой текст я сам отошлю, чтоб залитовали. Без этих… — он покосился в сторону дверей, — точно не обойдется.
Я сразу приободрился, насколько это было возможно, и принялся с удвоенным рвением разглядывать место преступления. В том, что совершено убийство, я не сомневался; по всей видимости, этого Владлена пришили еще несколько дней назад и труп с какой-то целью подкинули в купе этого поезда. И, скорее всего, на завершающем этапе маршрута, иначе проводники бы давно уже заметили.
Конечно, в этой версии дыр и пустот было как в пористом пенопласте, но более всего меня беспокоило лицо покойника. Его неестественный цвет производил на меня тошнотворное действие, и чем дальше, тем больше мне хотелось выскочить из купе в вагонный туалет и выплеснуть в унитаз весь свой комплексный ужин из трех блюд с компотом и ватрушкой. Усилием воли я как-то держался, но чувствовал, что это ненадолго.
— Ты чего это зеленый весь? — в перерывах между кадрами поинтересовался Олег. — Покойников боишься?
Я очень хотел сказать, что всё дело в гарнире из квашеной капусты, который проглотил на ужин, но мне не хватило силы воли, и я только сдавленно кивнул.
К счастью, фотокор мигом оценил ситуацию.
— Тогда дуй на перрон, там отдышишься, — велел он, не отрываясь от объектива. — Я уже тоже заканчиваю, через пару минут буду.
Я кивнул и переступил рельсовый порожек сдвижной купейной двери. Первой моей мыслью было и впрямь ринуться в туалет, но я совсем забыл дурацкое правило, бытовавшее в железнодорожных поездах во времена Советского Союза. За полчаса, а иногда и за час до прихода в сколько-нибудь крупный советский город проводники по понятным причинам закрывали оба вагонных туалета на ключ. То же они делали и на станциях с длительной стоянкой. Поэтому я неуклюже обогнул двух кагэбэшников и помчался по салону на выход. Из тамбура я выпрыгнул как кузнечик и продышался.
Странно… Трупов по работе я повидал немало. А тут немного затошнило. Видно сыграло тело моего э… Какбы это скать? Реципиента, что ли? Скорее всего, мой предшественник совсем не любит мертвых.
Я вернулся к нашему вагону. Сейчас бы воды напиться, мелькнуло в голове. Но ближайший киоск на перроне, судя по темному окошку, был безнадежно закрыт. Зато Олег уже закончил съемку и теперь стоял на перроне, поджидая меня.
Ничего не объясняя, Синицын быстро увел меня с перрона и усадил в свой «жигуленок». Там, все так же молча, он сунул руку в бардачок, достал оттуда плоскую фляжку и протянул мне.
— Это что? — только и пролепетал я.
— Коньяк, — сухо молвил фотокор.
— Лучше бы воды, — покачал я головой.
— Не поможет, — отрезал Синицын. — Пей!
— Спасибо, конечно… — протянул я. — А ты что, всегда с собой коньяк возишь?
— Только когда еду работать на пару с молодым стажером, — ответил Олег. И, видя мое недоумение, пояснил, — Всегда кому-нибудь да пригодится: или ему, или мне.