То ли дело моя мама… Она библиотекарь, и это, на мой взгляд, прекрасная работа для женщины. С ней можно всласть болтать о книгах и журналах, поэзии и прозе, писателях и читателях…
Или та женщина, которая, судя по всему, является моей мамой в этом странном измерении времени, куда я угодил, хорошенько приложившись башкою к гранитному постаменту. Как я понял из письма и вложенного в него фото, она — геолог, и ездит в экспедиции вместе с моим теперешним отцом. Его на фотографии я, разумеется, тоже не узнал по той простой причине, что я никогда не видел в своей жизни этого мужчину. Наверное, ухаживать за молодой и очаровательной геологиней — одно удовольствие. Она в своей жизни, небось, столько интересного и удивительного повидала, не иначе, что и объездила пол-страны, так что можно и рта не раскрывать, чтобы ее развлекать — наверняка она засыплет тебя увлекательными рассказами о сибирской романтике или среднеазиатской экзотике.
И еще я почему-то был уверен, что в нашем парке культуры и отдыха в пору абитуры можно повстречать гораздо больше будущих геологинь, учительниц или даже библиотекарш, нежели журналисток. Ну, или, во всяком случае, очень надеялся на это. Журналистика — работа нелегкая, суровая, а иногда и откровенно жестокая и циничная, и я со своим богатым жизненным опытом не советовал бы идти в эту профессию юным и милым девушкам. Такая работа по плечу человеку взрослому, повидавшему жизнь и умеющему отличить чистую монету от пустышки. И научиться ей можно только на практике, трудясь в редакции, бесконечно переписывая неудачные места, а порой и целые тексты, часами просиживая у телефона в поисках интересных новостей, а потом отстаивая свои статьи и репортажи на редакционных летучках.
Поэтому, решил я, подытоживая свои размышления, надо чаще бывать в этом парке, тем более в оставшуюся пору абитуры. Глядишь, и встретится интересная, красивая, умная, добрая и скромная девушка.
А там мы будем посмотреть, философски заключил я. И в следующую минуту понял, что увлекшись своими размышлениями, не заметил, как подошел вплотную к дальней части парка, весьма популярной у городских спортсменов, поскольку зимой тут всегда обустроена крепкая кольцевая лыжня. Всю эту парковую область отделял от остальной территории глубокий овраг, поросший кустами, через который был перекинут широкий деревянный мост с высокими перилами. Они были тут не всегда, и причина их появления была весьма памятна для меня.
В прошлой жизни, будучи тогда хоть и молодым, но уже умелым и сноровистым журналистом с хорошей репортерской хваткой, я писал критическую статью для редакционного отдела городского хозяйства. В основе ее была довольно-таки романтичная история любви двух студентов. Дело было зимой, парк по большей мере пустовал, и они самозабвенно целовались, стоя на этом мосту и забыв обо всем. А самое главное, что у моста перильца тогда еще были весьма хилые, основательно подточенные непогодой и жучком.
В итоге, после одного особенно крепкого объятия, влюбленные сделали шаг в сторону, ставший роковым. Перильца подломились, и парочка полетела вниз. Парню повезло, он угодил в кусты и отделался ушибами, вдобавок исцарапав лицо. Но царапины зажили быстро, а вот его девушке не повезло. Она упала очень неудачно — навзничь, прямо на спину, и не то, что подняться — даже шевельнуться без посторонней помощи уже не могла. К счастью, это был по большей мере шок от внезапного падения, но несколько месяцев ей пришлось поваляться в больнице и поносить специальный корсет, делающий людей похожими на римских легионеров в боевом облачении.
Глядя на этот мост, я машинально подумал, что, наверное. повезло и мне. И дело было не в том, что тогда, в реальной жизни, я забабахал оглушительный очерк о наших местных Ромео и Джульетте, которые едва не пали жертвами преступной бесхозяйственности и попустительства городских властей. Разумеется, этот трогательный и сентиментальный очерк добавил мне лишних баллов в копилку моей журналистской известности: после его выхода в печать на мосту обновили перила, в парке провели основательный ремонт и реконструкцию, а моя фамилия стала известна в городской мэрии. Но теперь я думал о совсем ином везении, благодаря которому судьба вывела меня на этот мост. Вся эта романтическая история с незадачливой влюбленной парочкой, моей критической статьей и последующим ремонтом моста разыгралась, по-моему, в конце восьмидесятых. Сейчас же на дворе, если верить местному вруше-календарю, стояла середина июля 1980-го, до начала XXII Летних Олимпийских игр в Москве оставались считанные дни, а перила моста в этом гребаном парке уже были новыми. Высокими и гладкими, без единой царапинки. Как говаривал один мой старый приятель: новьё, муха не сидела!