Поэтому я поскорее отвернулся и вышел из кабинета. Подслушивать за дверью явно не имело смысла, я вышел из коридора в просторное фойе и плюхнулся там в изрядно продавленное, но все еще мягкое кресло для ожидающих посетителей. Передо мной на журнальном столике лежали какие-то затрепанные глянцевые журналы, в том числе и из ГДР, и я принялся лениво разглядывать цветные иллюстрации, поскольку из немецкого языка знаю только команды фашистов из советских фильмов про войну.
Минут через десять в коридоре показались Сотников с Воротыновым. Замредактора кратко попрощался с особистом, они обменялись рукопожатием, и Максим Юрьевич отправился по своим делам. Проходя мимо, он даже не удостоил меня взглядом, зато Сотников рукой поманил меня:
— Саша, зайди ко мне, есть дело.
Спустя пару минут мы уже сидели в его кабинете, и я пил теплую воду из массивного стеклянного графина. Примечательно, что привычных в таких случаях граненых стаканов в кабинете не было, их заменяли пузатые чайные чашки.
— Ну, что, — безо всяких вступлений начал Сотников, — поздравляю, первую ступеньку ты, можно сказать, прошел.
— Какую ступеньку? — не понял я.
— Мою визитку смотрел? — небрежно бросил Сотников. — Насчет спецпроектов?
Я кивнул.
— Ты уже взрослый парень, должен соображать. Если в природе, а тем паче в советской журналистике есть некие «спецпроекты», то очевидно, что они сразу окажутся в сфере внимания «специальных товарищей».
Я это понимал, и Сотников это видел. Значит, пора было брать быка за рога и задавать прямые вопросы — в конце концов, для чего-то же сейчас он попросил меня остаться.
— А что это за спецпроекты, Владимир Аркадьевич? — невинным тоном осведомился я. — И какое они имеют ко мне отношение?
Это был пробный камень, брошенный мною наудачу. За все время нашего недолгого знакомства замредактора «Пульса» ни разу и словом не обмолвился, что я буду иметь отношение к этим его проектам.
Сотников некоторое время испытующе разглядывал меня, после чего стоически вздохнул. На его физиономии я сейчас явственно прочитал: эх, молодежь зелёная, всё-то ей нужно разжевывать…
— Что в конце визитки написано, надеюсь, помнишь? Руководитель отдела спецпроектов.
— Там в самом конце написано «Собственный корреспондент» — уныло пробормотал я.
— Здрассьте-пожалуйста… — иронически протянул мой собеседник. — И что, по-твоему, я — собкор журнала, в котором и без того являюсь заместителем редактора? Нет, дорогуша, я являюсь собкором отдела спецпроектов.
— Там написано, что вы — его руководитель, — упрямо напомнил я.
— Что не мешает мне быть также его собкором. Это, надеюсь, понятно?
Я послушно кивнул.
— В таком случае поясняю, а ты заруби себе на носу, друг мой Александр.
В голосе Сотникова мелькнула нотка легкого раздражения.
— Запомни на всю свою будущую журналистскую жизнь. И не только журналистскую. Во всех сколько-нибудь значимых документах, связанных с финансами в особенности, самая важная информация всегда содержится в конце. В особо коварных случаях — на обороте документа. Андэстэнд?
От неожиданности я даже вздрогнул. Только что Сотников чуть ли не слово в слово сформулировал одно из главных правил моей жизни, когда имеешь дело со «сколько-нибудь значимыми» документами. В своей прежней жизни я десятки раз учил ему журналистов-стажеров, ведь работа с документами является важнейшей и неотъемлемой частью нашей древнейшей профессии.
Он что, мои мысли подслушивает, этот странный замредактора?
Так или иначе, но мою нервную реакцию Сотников расценил по-своему.
— Вижу, тебе предстоит еще многому научиться. Что ж, наше АПэПэЭл — великолепная возможность для этого.
— Что еще за апэпэ… — осторожно осведомился я.
— Всего лишь один из спецпроектов, в котором ты и начнешь свою практику, стажер, — пояснил Сотников.
Вот это было новостью!
— А что это означает, эта А Пэ Пэ Эл? — на сей раз я воспроизвел аббревиатуру без ошибок, чтобы, не дай бог, не вызвать подозрений моего, по всему видать, нового шефа. Памятью меня бог не обделил, вдобавок она у меня фотографическая: еще в купе памятного мне одиннадцатого вагона я приметил несколько любопытных деталей, о которых по понятным причинам умолчал как в своем репортаже, так и на допросе у особиста Воротынова. Жизненный опыт подсказывал мне, что всегда неплохо иметь для себя несколько лишних козырей.
— Первая буква означает «агентство» — пояснил Владимир Аркадьевич. И выжидательно посмотрел на меня.