Бог!»
(© Ревека Клевер, 2.12.2002)
ОН ВОШЁЛ.
Свет освящает нутро этого прекрасного чудища. КАКАЯ ПРИЛИЗАННАЯ ЧИСТОТА, КАКАЯ ЧЕРЕЗЧУР МИЛОВИДНАЯ ПРАВИЛЬНОСТЬ!
Глаза всех 16 амазонок готовы брызнуть наполнителем их глазных яблок. Эрих напряг все свои возможности натренированного утренними и вечерними пробежками в муниципальных парках Лос–Анджелеса и Лондона(в зависимости от местонахождения учёного-миллиардера ), а также здоровой злаково-океанической пищей, в мозгу его шли идеальным парадом цифры, цифры, параметры, содержимое всего того, чем наполнен дерзкий разум человека будущего. Вселенная петабайтов пикселей, кодированный человеческой личностью в битах разумных клеток ТЕКСТ ВДОХНОВЛЕННЫЙ.
ДО ДНА+
- Милана, выключите, gefälligst, обзоры верхних камер, МЫ НА МЕСТЕ, слава Аллаху.
- Ясия, закрепить шасси, отстыковать командный отсек, уменьшить подачу кислорода, закрыть гелиевый бак, сократить до 2 топливные баки, включить запись аудио ультра-аппаратуры, включить на полную мощь видео-локатор, оставить включенным двигатель стабилизации, остальные выключить и подготовить экипаж к высадке, за исключением помощника капитана и его товарища.
***
На несколько дней я вылетел в белорусский Гомель, чтобы посетить сразу три крупных и действующих завода – Электромеханический, завод металлоконструкций и завод станочных узлов. Величественный город, очень древний, славная земля на реке Сож.
Двенадцать лет назад, читая «Ипатьевскую летопись», я удивлялся, как в волости около Гомия славянский люд самоотверженно предавался трудам праведным, и строил, строил, и развивал не только духовные культуры, но бронзолитейное, косторезное, гончарное, оружейное дела. Могли, хотели, умели. Умели приложить свой настырный творческий гений «до земных пределов». Не потому ли мне сам стал «люб» этот футуристический мессия Эрих, он же GEO, ищущий:
Солнце средь луны
Тепла среди женского холода
Союза - среди разрушенного и забытого
Невидимого вокруг доступного
Божественного над человеческим…
- Наш Гомельский Завод… имеет очень славную и насыщенную историю труда,- восторгал меня Степан Антонович Казелько, главный инженер и по совместительству, тот же самый инженер четырёх или пяти малых точек частного производственно-торгового дела. – Посмотрите, кто у нас в передовиках… Иван, подойди сюда! Вот он, ударник наш и стахановец, Иван Иванович Сельцов. 37 лет у нас «горит», получше и понадёжнее любого лунного модуля-перемодуля, мать их ети…
Глава 9
Громадная уютная масштабность внутри пирамиды была лишена холода и отсутствия света. Девушки, оплодотворённый розарий, алый, безумно красивый, 16 нежных тел и душ, эти девушки…ничего не слышали ГРОМЧЕ ЭТОЙ ТИШИНЫ. Так может МОЛЧАТЬ ТОЛЬКО СОЗДАТЕЛЬ, ВЕЛИКИЙ АРХИТЕКТОР ВСЕГО И ВСЯ.
Аллилуйя. Аллилуйя. Это была поистине многозначительная царская тишина царя Соломона и его возлюбленной, царицы Савской. Тишина, стоявшая всех золотых слитков и всей россыпи жемчуга.
Бесконечная~Дорога~Бытия
Нужно было определиться, в какой из 7 туннелей нужно им двигаться, чтобы встретится с НИМИ. 7 одинаковых как близнецы чрева, построенных с нечеловеческой притягательностью даже для такого архитектурного гурмана, как обладатель Нобелевской премии по физике Эрих Циммерманн. За божественную гармонию всех этих протонов, радикалов, и прочее и прочее и примкнул сердцем к физической вселенной, доступной для разгадки только избранным – самым настырным, терпеливым, думающим.
Разделиться? Нельзя, ибо девушки суть подарок, а потерять часть подарка или всё целиком, в вотчине уважаемых ГОСТЕЙ, это не по-циммерманновски. Только ОН и ОНИ. Сколько ИМ он отдал бессонных ночей и дней, лучшие, бесконечные мгновения одинокой среди ОДИНОЧЕСТВА жизни, жизни непонятной и непонятой даже ИМ САМИМ. Только то, что он всегда любил цифру 4. Иероглиф смерти и сумасшествия. Японский знак п у с т о т ы ~ среди обилия ходов и выходов. И GEO сделал правильный выбор. Четыре. Пошли.
Берта шла первой, потом Милана, Пунсия, потом (четвёртым) шёл GEO-Циммерманн, далее – Аравия, EVA… Караван ЖИЗНИ. 34 шага-отпечатка на многомиллиардной пыли. Сквозь непонятные писания и картины инопланетной истории. Кто авторы этих странных линий и точек, создающих атмосферу самого потаённого из уголков Библиотеки Конгресса США. Это тебе не кантри и даже не блюз, это и не плач скрипки и фортепиано, а нонсенс, казус, нелепица. Эрих назвал это «звучанием ушек очков, снимаемых в ночи и ложимых в стакан с очищающей жидкостью ярко зелёного цвета».