В 1977 году, когда жизнь дописала эту печальную страницу в истории несостоявшегося замужества, я был, к счастью, уже далек от Олечки и Малой Бронной. Иначе жизнь грозила бы новыми бедами. Но я не знал в то время, что судьба столкнет меня скоро и с генералом Кеворковым, и с полковником Костырей, и даже с самим их начальником первым заместителем председателя КГБ генерал-полковником Григорием Федоровичем Григоренко, шефом советской контрразведки.
САХАРОВ И СОЛЖЕНИЦЫН ПОД ПРИЦЕЛОМ КГБ
...Новая работа в ТАСС. Ох как не похожа она на то, чем приходилось заниматься в "Известиях" и даже в Австралии в бытность там корреспондентом информационного агентства! С освещением зарубежной жизни покончено. Центральный комитет партии ставит перед руководством ТАСС, а оно перед моей редакцией, более важную задачу - накануне пятидесятилетия со дня образования СССР придать нашей событийной информации на заграницу новый характер - превратить ее в наступательную политическую пропаганду. Заведующий сектором печати ЦК КПСС Иван Алексеевич Зубков учит нас, журналистов ТАСС: "Надо использовать все информационные жанры для показа торжества идей ленинизма. Информация - это прежде всего агитация. Не беззубое, беспристрастное сообщение фактов, а подбор их в таком виде, в таком порядке, чтобы они сами кричали за нас, за наше дело!"
Итак, партия ставит перед нами очевидную задачу: объективизм неприемлем. Подтасовка фактов - вот что требуется от журналистов! Если хочешь уцелеть на работе, показать свою "политическую зрелость", изволь препарировать тассовскую информацию так, чтобы она "кричала за нас, за наше правое дело".
Я и журналисты моей редакции вынуждены демонстрировать свою "политическую зрелость". Многие из нас "погорели" на работе в Париже, Сингапуре, Токио и других столицах. Недаром тассовцы прозвали редакцию "отстойником для невыездных". Для нас КГБ закрыло наглухо выезд за рубеж. А вдруг ухитримся сбежать на Запад? ЦРУ не дремлет и может нам в этом смысле помочь! Невольно на ум приходило сравнение с участью многих ученых, арестованных органами в сталинское время. Их заставляли работать в "шарашках". Хочешь выйти на волю - изобретай!
И мы в свою очередь "изобретали", умело препарируя истину, ради одного - вернуть себе не право на свободу, времена изменились, а то, что в ЦК и КГБ называли "политическое доверие" партии и органов государственной безопасности. В обязанность по-настоящему опытных журналистов редакции входил не только искусный подбор "стреляющих фактов". Руководство ТАСС поручило нам две других важных миссии. Первая - стать своего рода журналистской школой для офицеров советской разведки, направляемых на работу за рубеж под "крышей" корреспондентов ТАСС, газет и политических еженедельников. Сколько прошедших эту школу молодых разведчиков и сегодня работают на ниве журналистики в странах Америки, Азии и Европы! И вторая, еще более важная миссия,- стать активными участниками борьбы ЦК партии, правительства и КГБ против "идеологических диверсий Запада" и все более крепнущего "финансируемого ЦРУ диссидентского движения в СССР".
Время стерло в памяти детали освещения этого нового витка холодной войны, начатого Западом и ведомством Андропова по инициативе Брежнева и "главного идеолога партии" Суслова. Равно как забылись многие подробности журналистских встреч и разговоров, в которых довелось участвовать в авторитетных кабинетах Пятого управления КГБ на Лубянке. И все же кое-что память безвозвратно не похоронила. Она порой подобна компьютеру. Включаешь команду "поиск" - и на тебе, удача! На экране монитора появляется, думалось, навсегда утраченный текст.
Как забыть, к примеру, встречи в кабинете Филиппа Денисовича Бобкова? Если главным идеологом в партии являлся Михаил Суслов, то в КГБ эту ответственную роль играл генерал-полковник, впоследствии генерал армии и первый заместитель председателя Комитета государственной безопасности Филипп Бобков. При первой же нашей встрече он произвел самое позитивное впечатление: умный, энергичный, не боящийся решать самостоятельно самые сложные политические вопросы, иногда без перестраховки и консультаций с отделами ЦК КПСС. Такие бы качества генералу Ивану Павловичу Абрамову, сменившего его на посту начальника Пятого управления КГБ СССР! Недаром Филипп Денисович сумел выстоять при Горбачеве, а при Ельцине после отставки получить длинный ряд заманчивых предложений занять высокие посты в банках и коммерческих организациях. Когда пишутся эти строки, его должностной оклад в "МОСТ-банке" равен окладу президента США.
Но, как говорится, и на солнце есть пятна. Шеф "жандармского управления" не мог знать всего, особенно деталей восприятия фактов советской жизни на Западе. Как-то Филипп Денисович пригласил меня к себе для очередного инструктажа. Политбюро по инициативе КГБ приняло решение об обмене на Луиса Корвалана и высылке из страны известного диссидента Владимира Буковского. Первую сенсационную информацию на зарубежье было поручено дать по каналам ТАСС. Буковского хорошо знали на Западе. Печать была полна сообщений о нем как о "борце за свободу", "герое, безвинно подвергающемся мучениям в СССР".
- Вы должны опозорить его в вашем материале,- инструктировал меня генерал,- сорвать с него маску героя!
- Опозорить, но как? Быть может, вы дадите соответствующие факты? К примеру, что он мошенник, алкоголик, наркоман, наконец, гомосексуалист? Если же мы сделаем упор только на его борьбу с советской властью, то у нас ничего не получится. В западном понимании это и есть героизм - бороться всеми доступными средствами против советского строя, который обещал "похоронить" капитализм.
Мой собеседник на минуту задумался, видимо, взвешивая сказанное.
- Нет, мы не располагаем компроматом такого рода,- прервал он воцарившееся молчание.- Да у нас и не было возможности собрать такие сведения. Буковский постоянно находится в заключении. Стоит его выпустить, он тут же снова берется за свое - создает вооруженные группы из антисоветчиков, проводит со своими соратниками учебные стрельбы в лесу. В итоге мы опять сажаем его в тюрьму.
Так и пришлось в информации сделать упор лишь на одной детали "компромата" - вооруженной борьбе против существующего строя и выпуске враждебной литературы. Не думаю, что такое сообщение смогло "опозорить" Владимира Буковского в глазах Запада.
В кабинетах Пятого главка регулярно давались и другие установки. В сообщениях о Сахарове нас обязывали постоянно подчеркивать не только его связи с теми западными кругами и организациями, представлявшими собой "агентуру ЦРУ", но и выделять сделанный якобы Сахаровым призыв к Западу сбросить на Советский Союз как можно скорее ядерную бомбу. Вот, мол, подлинное лицо "правозащитника", стремящегося уничтожить собственный народ!
Солженицына, о высылке которого на Запад первое сообщение выдала моя редакция ТАСС, обвиняли в другом: созданный им Русский общественный фонд помощи преследуемым и их семьям фактически финансируется ЦРУ.
- Солженицын дал деньги на эти цели? - говорил на Лубянке генерал Абрамов.- Это беспардонная ложь. Надо знать его так хорошо, как знаем мы. Он и жене-то в Москве выдавал по рублю на день и все время твердил: "Надо не много зарабатывать, а мало тратить". А возьмите Швейцарию. Он попытался там уклониться от уплаты налогов. В дело вынужден был вмешаться суд. И еще одна деталь. При случае ее можно также использовать - автор "ГУЛАГА" был в заключении "стукачом" наших органов.
Не берусь судить, насколько подобная информация соответствовала действительности. Скорее всего, КГБ утрировала и даже изобретала многие обвинения в адрес выдающихся ученого и писателя. Но нельзя и отрицать того факта, что у КГБ были длинные руки и богатые возможности по сбору самой закрытой, сугубо личной информации об интересующих эту организацию людях.
КГБ имел широкую сеть осведомителей, в том числе свою агентуру в движении диссидентов. В моем архиве сохранились некоторые документы и копии писем, перехваченных КГБ в 80-е годы. Приведу лишь выдержки из некоторых, в частности из письма сотрудницы Фонда помощи политзаключенным в Москве Н. И. Столяровой, отправленное ей 24.07.84 жене Солженицына через сотрудника посольства Франции в СССР С. Шмелевского.