Понимала как-то, что в этом-то и есть струна журналисткой души, неуемно подвижной, строптивой профессии, вершина которой является любопытство гипертрофированно огромного размера, не такое, совсем не такое как у остальных. Вот это-то и подвело, ибо парочка эта, и, не вздумав поблагодарить, прошмыгнула быстренько в вожделенный микрик. Но ведь и она тоже не осыпала благодарностью этого человека, этого монстра, мастера единоборств, который, конечно же, волей случая оказался в том месте, в то время. А не будь его, то, может, не то что опоздала бы, но, скорее, пожинала бы плоды совсем печальных последствий.
Наверное, так и промаялась бы в тихом страдании весь отпуск, находя утешение в телевизоре да в интернете, если бы на другой день не заглянула к ней её лучшая подруга, которая была, однако, на два года младше её. Она купалась ещё в ореоле романтической студенческой поры, когда весь мир видится в самом радужном свете. Конечно же, конечно, и будут, останутся эти годы прекрасной юности несравненно радостным сиянием памяти на всю оставшуюся жизнь, навсегда.
- Сарюна, никак не могла до тебя дозвониться. Ты что, айфон отключила? – сразу, с ходу начала шустрая Ника, которой в пору пойти в журналистки, а не на факультет иностранных языков, хотя, и это ей подходит, даже очень подходит.
- Да, отключила.
- Но почему?
- Отпуск, потому и решила на время уединиться и забыть всё касательно профессии.
- Да я знаю, но ради отдыха убраться от всего мира? А кстати, ты же должна была лететь в Европу, но родители твои сказали мне…
Что ж, она, наверное, права. Но ведь не знает всего. И, кажется, пришла не зря. Но возгорелись огнём любопытства глаза подруги, что придётся и ей рассказать…
Во время рассказа Ника не обронила ни слова, превратившись, что ни на есть, в слушателя затаённого дыхания, будто внимала лекцию по любимому предмету от лектора, владеющего изощрённым мастерством ораторского искусства. Когда же она закончила повествование того взбудораженного утра, то Ника сразу же проявила буйное нетерпение, свойственное, скорее, подростку, такой уж бойко непоседливой девчонке, чем студентке факультета иностранных языков, притом старших курсов:
- Ты не стёрла? А ну-ка покажи!
Тут-то у самой Сарюны проявилось любопытство на будущую реакцию подруги чисто по профессиональной линии. Спустя время она увидела ожидаемое, что подтвердилось напряжением подруги, что так проявилось дрожью некоторой, точно как у Лоры, да и у Роллана тоже, хотя он, дружный со спортом, далеко не из робкого десятка.
- Слушай, какой он злой и страшный, это какой-то яростный зверь, монстр из фильма ужасов, – говорила Ника с придыханием от эмоции отрицательного качества, в точности повторив душевное состояние Лоры.
- Да уж. Не стоит никому показывать такое.
- Но ты не стирай, пожалуйста, не стирай…, он ведь спас всех вас.
- А я и не думаю стирать. И знаешь, как-то не то, не по себе мне, что я тогда не поблагодарила его, вот этого монстра, как говорите вы. А тот парень и девушка, кажется, и не думали от страха. То-то быстро заскочили…
- Но, ведь они могли попросить, чтоб тебя подождали.
- Не знаю, не знаю… – только могла сказать так, хотя, конечно, присутствовала досада, ибо и пронеслось по судьбе, ибо и обернулось, чересчур, огромной неудачей, что так и навернутся слёзы самого горького свойства.
Ника, переварив рассказ, приступила к тому, зачем и пришла к ней. Цель её прихода заключалась в том, что они – студенты, будущие пятикурсницы, будущие выпускники собирались ехать на заработки в далёкое село совсем не близкого района. На две недели. Почти как стройотряд в советские времена. Но не строить, а собирать урожай у одного преуспевающего фермера, который приходится дядей одной студентки, потому как наступала самая страда, так как на дворе уже бушевала вторая декада августа, когда уже поспело, расцвело давным-давно. Ну, а Сарюне, если она согласится, отводилась роль поварихи, потому как знала прекрасно Ника о таких её кулинарных способностях. Но и Сарюна не стала долго раздумывать. Какая разница, где забыться от печали – дома у телевизора, в интернете или же на природе неизвестного села, отстоящего, всё же, далеко, далеко от города. Потому и дала добро, и засобиралась.
4