За первое же сочинение по Лермонтову «Белеет парус одинокий» она влепила отличнице Инге четверку с комментарием: «Прекрасное эссе, далекое от темы». После второго сочинения поинтересовалась, не пишет ли Инга стихи или рассказы, и попросила дать ей почитать при случае (Инга каждый день приносила в школу тетрадку, но так и не отдала - ей казалось, что она провалится сквозь пол от стыда, и лучше умереть, чем показать). А после третьего сочинения написала Ингиной маме пространную записку, которую читали вслух на семейном совете с большим удивлением:
«Уважаемая Ирина Сергеевна!
У Вашей дочери отличные литературные способности - чувство слова, узнаваемый выпуклый язык, богатая фантазия. Я считаю, что алмазы следует гранить - тогда из них получаются бриллианты. Вы никогда не бываете в школе, видимо, считаете, что если ребенок учится на пятерки, то и нечего беспокоиться и тратить время, но школьных уроков для Вашей девочки недостаточно. По субботам в Центральном доме журналиста проходят занятия для подростков, называются СЮР - Студия юного репортера. Их организует «Московский комсомолец». Я бы рекомендовала возить девочку на эти занятия - не исключено, что это поможет ей не только в выборе профессии.
С уважением - преподаватель литературы Ольга Викторовна».
В субботу Инга с мамой поехали в Центральный дом журналиста, на всякий случай прихватив эту записку, школьные сочинения и тетрадку с Ингиным творчеством. Мама отнеслась к словам «Московский комсомолец» и «Центральный дом журналиста» с трепетом и выразила робкую надежду, что их могут даже не выгнать.
- Вот бы действительно тебе в такое общество попасть, - говорила мама.
Дальше у Инги в голове все перемешались: беседа мамы с каким-то приятным молодым человеком, перелистывания ее заветной тетрадки, огромный актовый зал, куча народа с блокнотами и ручками, выступления со сцены, какие-то вопросы и ответы, мельтешение, гул, деление на группы…
Группа, в которую распределили Ингу, осталась в этом же зале, пришел руководитель по имени Паша, начали читать и обсуждать статьи - эмоционально, бурно, но совершенно непонятно. Инга молча сидела в одном из последних рядов и внимательно слушала - она растерялась. Все собрались уходить, брали газеты из большой стопки, а Инга замешкалась.
- Ты новенькая? - спросил Паша.
- Да.
- Возьми «Глагол», я тебе сейчас еще старые номера принесу, почитай дома внимательно.
- Спасибо.
Паша отдал ей несколько газет, Инга стояла с ними, все так же робко глядя куда-то в район рисунка на Пашиной футболке.
- У нас всегда собрания проходят так, - объяснил Паша, - сначала мы приглашаем какую-то известную персону, например, в следующий раз придет Листьев, человек выступает, а мы учимся брать интервью - все желающие задают вопросы. Во второй части сдаем написанные статьи, что-то читаем, разбираем, обсуждаем, забираем свежий номер «Глагола» и получаем гонорары.
У Инги в голове мутилось - пишем, разбираем, получаем…
- Попробуй что-то написать к следующему разу.
- Я? - изумилась Инга.
- Конечно! Никто же не будет писать за тебя. Ты напиши, я прочитаю, поправлю, дам какие-то советы. Выбери тему попроще - ну, хоть про организацию осенних каникул в твоей школе, как раз впереди каникулярный номер. Поняла?
- Поняла, - сказала Инга, увидев, что Паша торопится и хочет закончить разговор.
На самом деле она почти ничего не поняла, но была оглушена, потрясена и выбита из колеи. Ей хотелось домой.
Мама ждала Ингу внизу.
- Как?
- Что?
- Как все было? Что вы там делали?
Инга не могла вразумительно ответить на вопросы. Она пыталась пересказать события, сбивалась, путалась и, наконец, спросила главное:
- Мама, а кто такой Листьев? Его все знают, а я - как дура, мне так стыдно!
Инге было двенадцать лет.
В СЮРе она до конца не освоилась и спустя полгода. Ни с кем не подружилась, даже не обменялась телефонами, почти никого не запомнила по именам и чувствовала себя чужой. Руководитель группы не обращал на нее внимания, и Инга радовалась - она бы не выдержала, если бы Паша вздумал разбирать и обсуждать что-то из ее статей, зачитывать их публично, чтобы все смеялись. Инга была самой младшей.