В неполные четырнадцать лет Инге предложили место в окружной газете. То есть фактически она стала штатным журналистом на полтора года раньше, чем юридически, - КЗОТ разрешал оформить ее с пятнадцати лет. До пятнадцати она трудилась, доверяя работодателям, - и надо сказать, обмануть девчонку не решились, хотя про генерального директора шла очень дурная слава.
Ничего серьезного Инге, конечно, не поручали, но она отвечала за все мелкие рубрики типа молодежной жизни, районных праздников, выступлений детских коллективов, открытий мелких выставок и школьных музеев. На такие мероприятия серьезные взрослые журналисты ездить не хотели, да им хватало работы с посещением собраний, интервьюированием властей и освещением крупных событий культурной и общественной жизни. До Ингиного появления заметки о тех же спортивных играх «Дворовый футбол» писались по телефону - в управе брали сведения, где это будет и кто участвует, а потом приклеивалась пара-тройка шаблонных фраз: «Было очень весело», «Детям и родителям вручили призы от управы» и даже жуткое: «Вот так в нашем районе ведется работа с подростками».
Инга сделала рубрики живыми и интересными - она писала о забавных случаях, которые происходили во время школьных и дворовых праздников, брала маленькие интервью у пришедших ветеранов или у opганизаторов, сама фотографировала нарядных детишек и накрытые столы - в общем, довольно быстро стала в газете нужным человеком. И хотя девушке по-прежнему не доверяли важные темы, ее стали ценить. Появилась рубрика «Прошу слова», которую очень полюбили жители, затем рубрики «Хочу знать» и «Проходя мимо». Раз в месяц Инга получала сумму, превышавшую не только повышенную стипендию хорошего вуза, но приближавшуюся к зарплате продавца средней руки.
Родителей это и восхищало и пугало.
- Если что - ты теперь и без нас проживешь, - говаривал отец, - на кусок хлеба сама себе заработаешь, да еще и на масло хватит.
Шутил он или думал так серьезно, Инга не знала. Они жили не богато, но и не бедно, не экономили на еде, могли покушать хорошую одежду, раз в год, летом, ездили отдыхать, и еще на каникулах, со школой, ездила за границу Инга, но норковых шуб, бриллиантов, черной икры в банках в доме не водилось. Ингина зарплата не вносилась в общий бюджет - девушка тратила ее целиком на свои развлечения и подарки родителям, а карманные деньги на обеды ей оставляли по-прежнему. Вроде как взрослой не считали.
Инга тем временем уже научилась ловко пользоваться своей внешностью и перестала раздражаться, что в пятнадцать лет выглядит на одиннадцать - никакой женственности, никаких форм и округлостей, все та же детская мордочка с веснушками. Она очень нравилась взрослым, причем нужным взрослым - директорам школ и садов, завучам, депутатам муниципального собрания, мелким чиновникам, тренерам и так далее. Инга с редакционным диктофоном легко просачивалась в гущу событий, находила самого главного и с трогательной улыбкой интересовалась:
- Простите, пожалуйста, вы не согласитесь рассказать мне о…
И с гордостью представлялась:
- Корреспондент газеты «Вести Северного округа» Инга Ермакова.
Ей доставляло огромное удовольствие, когда кто-нибудь удивлялся:
- Надо же, совсем еще девочка, а уже корреспондент!
Инга краснела от радости и скромно смотрела в пол.
- Мне уже пятнадцать, - сообщала она.
Практически везде девушку угощали сладким, а на всех соревнованиях или конкурсах дарили сувениры из призового фонда - почему-то всегда оставалось лишнее. И большинство высокопоставленных (по меркам газеты, района, округа и Инги) людей часами болтали с Ингой, рассказывая ей не только то, что она просила, но и пускаясь в воспоминания о жизни, о путешествиях, о старых друзьях, о школьных шалостях.
Все не нужное для статей Инга записывала в отдельную тетрадку (с появлением компьютера - в файл).
У нее была мечта написать книгу, в которой сплетется не один десяток судеб. И как можно скорее, чтобы все удивлялись:
- Надо же, совсем еще ребенок, а уже писатель!
Глава 3
В кабинку постучали.
- Инга! Тебя генеральный искал, там что-то про конкурс.
- Иду! - отозвалась девушка и вытерла слезы.
Ее ждала Галя.
- Галя, если что, я на обеде.
- Не хочешь пред светлы очи? - улыбнулась верстальщица.
- Не хочу.
Инга не успела дописать заявление и боялась, что второй раз идти к начальству у нее не хватит решимости.
- Ин, уйду я скоро, - сказала Галя, - не могу больше так работать. Это немыслимо - тридцать две полосы за неделю, сто раз переверстывать, правку вносить, да еще Полина постоянно фотографии меняет в последний момент.