«В отчем доме девятилетней Свете приходилось вставать в половине шестого утра. Маме к 8 на работу, а Надю кто в детский сад отведет? Вечером скудный нищенский ужин – и за работу. Мама – на сдельщине. Сколько деталек собрал, столько и получил. И хоть выполняют план на 150 процентов, из–за низких расценок зарплата – кот наплакал. Вот и приходится брать работу на дом, отсидев, не вставая, над проклятущими деталями рабочую смену. Бывало, до 11 часов вечера помогали девочки маме, что не только утомительно, но и небезопасно. Потом всю ночь тело чешется… Недаром у многих работниц «Прогресса» – хронические заболевания.
Не хватает денег – работай! Но где? На Водном, как мне сказали в поссовете, нет работы для женщин. Татьяне предлагали идти на свинарник. Отказалась, и не потому, что работы боится.
Строки из письма:
«Всю жизнь работала на 2–3 работах. Получала хорошо. Теперь нет здоровья».
Этот материал дался мне непросто. Тогда я сотрудничала с социальными службами города. Там хорошо понимали, что наступили нелегкие времена, хотели привлечь внимание общественности. Видимо, чиновники всерьез опасались, что единичные случаи отказов от детей могут стать массовыми. В статье я привожу цифры:
«В приюте на одно питание требуется немало средств. Это означает, что откажут комуто из очень нуждающихся. Средства выделяются скудные. После постановления Совета Министров Республики Коми «О создании единого механизма в системе социальной защиты населения» вздохнули было спокойно. Ведь по нему остро нуждающимся гражданам республики должны были доплачивать до прожиточного минимума – то есть до 42 тысяч на каждого ребенка. Однако, почувствовав, какие миллиарды понадобятся, чтобы претворить это постановление в жизнь, в министерстве пошли на попятную. Сегодня доплачивают лишь до минимального размера оплаты труда. Отгадайте сколько? 14620 – и ни копейки больше.
В отделе по делам семьи мне показали картотеку, в которой каждое дело – это крик о помощи. Сразу же выложили пачку дел, в которых рассказывается как раз о семьях, вынужденных жить на это грошовое пособие. Тоже работающие матери с двумя, а то и тремя детьми. Так не сдать ли и их в приют?
Татьяна сказала только одну понятную мне фразу: «Меня все осуждают в посёлке, говорят: хоть мы и голодные, но зато дети при нас. Наверное, они могут смотреть на своих голодных детей, а я не могу».
Но, согласитесь, странно слышать эту слёзную исповедь от женщины, которая приобрела в счет зарплаты бартерный телевизор и потому денег на заводе не получает, которая честно признается, что есть в её доме вещи ненужные, но не продаёт, надеясь сбыть подороже. А детишек хочет оставить в интернате, чтобы заняться коммерцией…
P. S. Пока верстался номер, матери дали добро на оформление старшей дочери в интернат. Младшую она согласилась взять домой, вот только надолго ли…».
Намеренно даю эту статью с сокращениями и изменением всех имен. Дела давние. Времена были непростые, как, впрочем, все годы, начиная с перестройки. Но статья имела большой общественный резонанс. В редакцию пришло письмо, и мы, посовещавшись, решили его опубликовать, ведь это была яркая иллюстрация – мироустроение в России рушится, надо чтото делать.
«Тварь я дрожащая, или Право имею?
Мы, работницы завода «Прогресс», прекрасно знаем Татьяну О. и хотим встать на защиту её и самих себя. То, что она сделала, – это её право, а вот почему она это сделала и именно сейчас, на 9м году «перестройки», давайте проанализируем, хотя много можно задать «почему?»: упала рождаемость, стали питаться хуже дети, мы почти все попали за «черту», нет уверенности в завтрашнем дне.
Почему Таня и все мы могли себе позволить рожать двоих, троих, и было чем кормить, одевать, одеваться самим, покупать мебель, ездить каждый год в отпуск и чаще к морю? Таня, как и многие другие, работала так тяжело, что вы себе и представить не можете, но она и получала так, что смогла обставить свою новую бесплатно полученную квартиру. А теперь вы предлагаете продать все, а коекто советует продать и квартиру и снова жить в коммунальной малосемейке? Всё это получалось для дочерей, для их будущего, ведь теперь они всего этого не смогут заработать никаким трудом.
Ну, продаст она, всё проедят, а дальше? Кто ответит на этот вопрос? И кто за это ответит?
Пусть она объяснит своим дочерям, что пока это единственный выход не быть голодными. А насчет интеллекта: те, кто учился в институтах, жили за счет того, что Таня работала, делала своими руками продукцию. А ктото в это время учился бесплатно в техникумах и вузах. Нет, еще и стипендию получали.