Разница опытному человеку видна сразу. Сравните, к примеру, людей идущих на футбольный матч и с него… Светлана это тоже заметила.
— Слушай, прямо как в революцию.
— Может, идут митинговать по поводу, что Корнилова отогнали? — спросил Семен, наш шофер. Светлана не согласилась.
— Да не похоже. Вот какие лица решительные. Может, тормознуть, расспросить?
Но я не согласился.
— Да на кой черт! В редакции всяко знают больше.
Семен резко ускорил движение. Оно понятно — ему тоже было любопытно. Вообще-то в это время все работники газет, даже уборщицы, очень гордились своей причастностью к прессе. А потому работали они на совесть.
Чем ближе к центру, тем больше становилось на улицах возбужденных людей. «Чистая» публика была озабочена не меньше пролетариата. Время от времени попадались стихийные митинги, на них выступали какие-то ораторы. На углу Забалканского и Сенной площади солдаты кого-то пинали ногами.
— Всё точно. Как в революцию было, — прокомментировала Светлана.
— А что никаких плакатов не видно?
— Так в феврале их сперва тоже не было.
Когда мы достигли редакции, я велел шоферу и фотографу оставаться в машине. Чуяло моё сердце, что рабочий день только начинается. Мы со Светланой рванули вверх по лестнице.
В редакции было на удивление пусто. Впрочем, понятно. Большинство журналистов разъехались еще с утра. Ведь было еще два направления наступления Корнилова — его части тормознули под Вырицей и под Ямбургом, который в моё время был Кингисеппом. Кто-то поехал туда. Кто-то под Гатчину, где рыли окопы… В общем, на месте была машинистка и ответсек Александр Георгиевич, старый газетный волк. В отличие от большинства старых журналистов, которые уже давно стали равнодушны ко всем на свете сенсациям, он не утратил молодого задора. Потому-то и пошел в нашу газету.
— Александр Георгиевич, что происходит? — Заорал я с порога.
— Вы сядьте, друзья. ТАКОЕ лучше слушать сидя.
…Когда я услышал новость, то понял, что опытный газетчик был прав. Сенсации подобного масштаба я не знал. Ни в том, ни в это времени.
Дело было в следующем. Неделю назад правительство Германии обратилось лично к князю Львову с предложением начать переговоры о перемирии и о заключении мира. Точнее, звучало это как-то иначе. Ведь перемирие обычно предлагает слабейший, а Германия таковой себя не считала. Так что формулировка была хитрее. Но суть была именно в этом. А Львов, сука позорная, это предложение скрыл. Расчет понятен. Он ждал Корнилова, который никаких переговоров с немцами не стал бы вести. И вот именно сегодня это всплыло — и новость быстро распространилась по городу. Так что волнения стали понятны.
— А это не утка? — Спросил я. — С немцев станется, они могут и не то запустить.
— Похоже нет. Михаил Маркович давно уже в Мариинском[31]. Он оттуда звонил, говорил, члены правительства и представители Петросовета вырвали у Львова признание. Говорит, что теперь там самое интересное… А возле дворца потихоньку собирается народ. Пока тихо.
— Скоро будет громко — хмыкнул я. Вот только подойдут ребята из окопов. Они и поактивней и, что самое главное, отправились воевать. А уж раз отправились, так кураж-то куда девать?
Я подвел итог.
— Ладно, я с фотографом еду к Мариинскому.
— А я?! — Спросила Светлана.
— А ты остаешься в резерве. Мало что ещё случится и придется туда бежать. А чтобы было не скучно — дозвонись до Петросовета и до Кшесинской, узнай, что там у них.
— Так большевикам тебе звонить сподручней.
— Ага, чтобы они меня припахали. Они знают, что я уехал в Лугу, кстати, им я статью тоже обещал. Но раз такое дело — то история с Корниловым явно уйдет с первой полосы на третью.
Сбегая по лестнице, я удивлялся причудливости жизни. В самом деле — утром казалось, что выступление Корнилова — это тема минимум на неделю. А теперь?
Только почему так вышло? Ладно, об этом подумаем потом. Пока надо выполнять свою работу.
— Сергей Алексеевич, как заезжать будем? — спросил меня шофер.
— Давай по Малой Морской, к «Астории».
Через некоторое время автомобиль, раздвигая идущих к площади людей и отчаянно клаксоня, подобрался к гостинице. По пути кто-то пытался возмущаться на «буржуев» — но логотип газеты делал своё дело. Наиболее буйных одергивали товарищи.
— Ты чего тут фордыбачишь? Это наши!
Кто-то наоборот — нас приветствовал.
— Пропесочьте этих гнид, товарищи газетчики!
Двери гостиницы были, понятное дело закрыты. Но я стал туда ломиться.
31
Первоначально Временное правительство располагалось в Мариинском дворце. В Зимний его перевел Керенский с его дешевыми понтами. Поскольку в этом варианте истории Керенский не главный, то переезда не случилось.