Всякие придурки типа Корнилова, претендующие на то, чтобы стать «сильной рукой» — не имели силы. Вот если бы кто-нибудь додумался до идеологии типа той, которую продвинет Муссолини — тогда другое дело. А так… Но при любом раскладе меньшевики останутся кучкой соплежуев. Зато может, в этом варианте истории Троцкий не получит по башке ледорубом, а проживет долгую жизнь и напишет больше мемуаров. Ну, да и черт с ним.
Нельзя сказать, что большевики сидели без дела. В Питере и в других городах они внаглую стали формировать Красную гвардию. Причем, выходило это у них куда лучше, чем в моей истории. Здесь в эту увлекательную затею влилось и некоторое количество младших офицеров. Причина проста. Эти ребята были офицерами военного времени. Они понимали, что в скором времени им придется снимать погоны. А многие из них, кроме как воевать, ни черта больше не умели. В то, что большевики придут к власти, в этом варианте истории верили даже меньше, чем в моем. Большинство, тех, что считал себя умными, думали, что Ленин и его сторонники «успокоятся» и станут нормальной оппозиционной партией. Никого не настораживала занятая ими позиция «неучастия». Впрочем, после августовского кризиса началась активная политическая возня — и все думали о фракциях, коалициях, декларациях и резолюциях. И если большевики от этого устранились — так и ладно. Меньше народу — больше кислороду.
Так вот, об офицерах. Они видели, что большевики создают боевые отряды. Но формально Красная гвардия предназначалась для борьбы с криминалом в рабочих районах. Тут сказать что-то против было невозможно. Криминала и в самом развелось как грязи, а милиция «временных» была ни на что не способна. Жалкие остатки полиции — тоже. И ведь красногвардейцы и в самом деле весьма успешно боролись со всякой шпаной и прочей уличной преступностью. А заодно учились действовать совместно. Правда, соблюдением закона они не слишком заморачивались. На Выборгской и Невской заставах отловленных грабителей отправляли купаться в Неву с чем-нибудь тяжелым на шее. Так что вскоре в рабочих районах стало безопаснее, чем в центре.
Многие офицеры глядели на это и думали — красногвардейские отряды со временем могут начать жить самостоятельной жизнью. Стать, к примеру, основой новых правоохранительных структур. И в них можно получить хорошее место…
Кстати. В моем времени я много читал о великолепном презрении офицеров к жандармам и полицейским. Но пообтершись здесь, я убедился, что в этом больше позы. Да, офицеры не подавали жандармам руку. Но если была возможность — с удовольствием переходили в жандармы. И в полицейские тоже. Там платили гораздо больше. Другое дело — не всех туда брали. Так что, возможно, этот снобизм был просто проявлением зависти?
И вот эти парни натаскивали красногвардейцев. Благо рабочие — не солдаты. У них не было рефлекторной ненависти к офицерам.
Впрочем, были среди этих ребят и идейные люди. Например мой приятель Андрей Савельев.
Я познакомился с ним ещё до корниловщины. Как-то был на митинге на своей любимой Выборгской стороне, в казармах Литовского полка. Который был большевизирован так, что дальше некуда. И среди солдат обнаружил человека с погонами штабс-капитана. Парень, не старше меня, нынешнего, стоял, опираясь на палочку, покуривал и слушал ораторов.
В самом факте появлении офицера на митинге ничего необычного не было. Случалось — они заглядывали послушать. Но обычно вокруг них образовывалась своего рода «полоса отчуждения». А вот этого явно считали своим. Хотя и не фамильярничали, а относились со всем уважением.
Я обратился к стоявшему рядом со мной солдату:
— Слышь, браток, а вот там что за благородие стоит?
— Да какое это благородие? Это штабс-капитан Савельев, начальник нашей пулеметной команды. Он из скюбентов. Был на фронте, «Владимира» и «Анну» третьей степени с мечами имеет. В конце прошлого года его сюда перевели после госпиталя. Он уже был большевиком, когда у нас появился.
После митинга я познакомился с этим штабсом — и мы довольно быстро подружились. Как оказалось, Андрей учился в Политехе, в партию вступил в 1912 году. А потом началась война.
— Когда мне повестку принесли, я пошел в комитет. Спрашиваю — что делать? То ли уходить в нелегалы, то ли идти в армию. Они мне говорят — тебя ведь наверняка пошлют на курсы прапорщиков, вот и иди. Нам свои грамотные командиры пригодятся. Наивные они, конечно были. Из моего выпуска почти никого и не осталось в живых. Но, в итоге они оказались правы.