— Я не запомнил, — сказал Клопфер, снимая фотоаппарат с шеи и кладя его на стол, устремляясь к дверям клозета, на ходу расстегивая ширинку.
— Тогда тем более разберитесь в записях! — почему-то резко сказал митрополит ему в спину и вышел.
В ресторане не было никого — ни посетителей, ни официантов.
Митрополит Иосиф прошел через весь зал, вошел в кухню. Крикнул “Эй, эй!” Никто не отозвался. Он огляделся. На цинковом столе лежал кулинарный топорик. Митрополит подхватил его рукой, закутанной в край рясы, спрятал в складках своих одежд и вышел.
Дошел до номера, отворил дверь.
Репортер господин Клопфер сидел за столом и листал свой блокнот.
— Святой отец! — сказал он, не оборачиваясь. — Вот ведь какая штука. Вот я читаю, что записал за вами: “Мне кажется, что она неправильно описала комнату Леона. Лампа не там стояла. Лампа стояла не слева на столе, как она говорила, а справа...” И дальше: “Я как будто глазами увидел это. Хотя как я мог это увидеть? Не знаю. Почему мне показалось, что она описала неправильно, я тоже не знаю”. А я, кажется, догадываюсь, почему вам так показалось, святой отец…
Он повернулся на стуле, толстый, но верткий. А может быть, не толстый, а мускулистый. Толстые руки, но не жирные, а с мощными бицепсами. Грудь колесом. Под жилеткой не пузо, а брюшной пресс, как у японского борца. Митрополиту стало не по себе, но он никак это не выказал.
— Интересно, интересно, — сказал он. — Ну и почему?
— Ответ простой! — репортер господин Клопфер снова повернулся к столу. — До странности, до неприличия простой, о, мой святой отец! Жена убитого господина, пардон, товарища Троцкого, она увидела комнату из дверей, так? Лампа стоит слева, вот так — и он показал рукою на столе. — Она и должна стоять слева, чтоб свет слева падал, как положено, да?
— Допустим, — сказал митрополит.
— Не “допустим”, а так и есть, — сказал репортер. — Тем более что мадам Троцкая это подтвердила.
— Ее фамилия была Седова, — зачем-то сказал митрополит Иосиф. — Она носила девичью фамилию.
— Неважно, — сказал Клопфер. — Важно совсем другое. А кто-то другой видел эту комнату с противоположной стороны! Из окна! И с того места, откуда он глядел, ему, конечно же, показалось, что лампа стоит справа. Так оно и было — с его точки зрения. Остается только понять, кто же это был, — захохотал он. — Кто был этот загадочный ночной созерцатель? Пока скажем именно так — созерцатель. А далее остается понять, почему в вашем мозгу, о мой святой отец, вдруг возникла эта картина, вид комнаты со стороны окна! Почему? — он сильно разволновался.
— Минутку, — сказал митрополит Иосиф. — Погодите. Вы очень громко кричите. Вы увлеклись. Но покажите мне, где это написано. Насчет “лампа слева, лампа справа”.
— Да вот же! — Клопфер нагнулся над столом, перелистал блокнот, нашел нужную страничку. — Вот, вот! Смотрите: “Лампа стояла не слева на столе, как она говорила, а справа”.
— Где?
— Вот! — Клопфер тыкал пальцем в строку. — Да, и еще. В вашем рассказе была странная фраза. Вам казалось, что юный Гитлер “выполняет некий замысел”. То есть наводит присутствующих на мысль, что убийца Троцкого сидит где-то далеко. То ли в Женеве, то ли в Кракове. Будто бы сам он этого не знает, но — но “разыгрывает, как по нотам”. Что он разыгрывает? Какой замысел?
— Где? — повторил митрополит. — Неужели я такое сказал? Странно. Даже самому интересно стало. Где, в каком месте?
— Идите сюда, — позвал Клопфер, не отрываясь от своих записей. — Сейчас найду.
Митрополит Иосиф подошел к нему сзади.
Увидел круглую плешь Клопфера и его складчатый затылок.
На спинке стула висел его пиджак; был виден бумажник во внутреннем кармане. Подкладка была засалена; карман отвисал.
Потом вышел из номера, прикрыл за собой дверь.
Пошел по коридору. В руках у него был грязный кулинарный топорик. Он нес его в двух пальцах.
За первым же поворотом он наткнулся на официанта.
— Вот! Наконец-то! — сказал митрополит Иосиф. — Тебя-то мне и надо! Ни одного человека в ресторане и на кухне. Звоню, кричу, никого нет, безобразие.
— К вашим услугам, ваше преосвященство, — сказал официант.
Митрополит оглядел его. Это был паренек лет шестнадцати, явно южных кровей, с бархатистой смуглой кожей, большими черными глазами и курчавыми блестящими волосами.