Опытные преподаватели знали: чем придирчивей и въедливей они будут сейчас, на собеседовании, тем легче им придется потом, когда те же самые ребята и девчата станут студентами. Им же придется ихучить! А потом — и распределять по отечественным газетам и журналам. Понятное дело: лучше сразу же отобрать лучших (или хотя бы более-менее талантливых, способных) и отсеять всякий шлак, чем тратить на это время и силы уже во время самого учебного процесса.
А заодно они существенно облегчали работу всей приемной комиссии: резко уменьшали количество поступающих, сокращали конкурс, экономили время на проведение устных экзаменов. Как говорится, чем меньше народа — тем больше кислорода. И выше будет качество первокурсников…
Абитуриенты стояли у шести аудиторий, и с ними работали, соответственно, шесть пар экзаменаторов. Когда очередь дошла до Паши, он смело шагнул вперед, сел напротив строгой комиссии и улыбнулся про себя: одним из преподавателей оказался его старый знакомый (по прошлой еще жизни) — Виталий Иосифович, куратор курса. Трудно было сказать, повезло ему или же, наоборот, он основательно влип. С одной стороны, Паша хорошо знал, что это за человек и что от него можно ожидать, но, с другой — педагог тот был въедливый и дотошный. К тому же, как потом выяснилось, еще и злопамятный, мелочно-мстительный. И испытывающий стойкую неприязнь к некому Пашке Мальцеву…
Паша надеялся лишь на то, что для Виталия Иосифовича он сейчас — один из многих абитуриентов, частичка некой безликой массы поступающих, и к нему лично никаких претензий у куратора нет. К тому же в списках значился Павел Матвеев, не имеющий никакого отношения к раздолбайскому, шебутному и бестолковому студенту Павлу Мальцеву… Однако опасаться Виталия Иосифовича все-таки стоило — кто знает, что у того на уме. Человек он очень самолюбивый, может придраться к чему-то и замучить каверзными вопросами — если вдруг ему покажется, что абитуриент недостаточно его боится или же совсем перед ним не трепещет…
Поэтому Паша тут же надел на лицо маску туповато-старательного учащегося, приквыкшего смотреть экзаменатору в рот и ловить каждое его слово. По опыту прошлой жизни он хорошо знал: таких студентов преподаватели очень любят и обычно бывают к ним весьма снисходительны. Ну, подумаешь, человек чего там не знает, чего-то не доучил! Зато он старается, тянется за знаниями и, главное, никогда не спорит и не пытается что-то из себя строить…
К счастью, Виталий Иосифович к тому времени уже изрядно устал — сидел в аудитории полдня, поэтому не так кидался на каждого абитуриента. Кроме того, было видно, что бедному педагогу до смерти надоела эта скучная, нудная (но обязательная!) процедура собеседования (кончилась бы поскорее!) и ему чрезвычайно хочется забросить, наконец, все дела и сбежать из этой летней, пыльной, жаркой и утомительной Москвы к себе на дачу. К своей семье, к лесной прохладе и чистому, прозрачному озеру. В глазах бедного Виталия Иосифовича читалась неподдельная тоска по тихому, спокойному дачному отдыху в компании с любимой женой и детьми…
Вторым человеком на собеседовании оказалась Нинель Георгиевна с кафедры русского языка. Паша ее тоже хорошо знал (по прошлым своим семинарским занятиям) и представлял, о чем та может его спросить. Это была строгая, принципиальная женщина, больше всего на свете ненавидящая разного вида халявщиков и лентяев, которые хитрили на экзаменах и пытались заменить твердые знания, полученные упорным трудом и честной зубрежкой, банальным списыванием. За всякую «левую» помощь (шпаргалки, подсказки и т. п.) она безжалостно выгоняла провинившихся со своих экзаменов, и тогда приходилось пересдавать ей не один и не два раза…
Само собой, Нинель Георгиевна также не любила тех ребят, кто пытался пролезть в МГУ не совсем честно — скажем, с чужой помощью — со статьями, написанными совсем другими людьми. А такие случаи, увы, регулярно происходили при поступлении. Особенно если это были публикации в небольших региональных изданиях…
Все хорошо знали: в провинции нравы совсем не такие, что в Москве, намного проще и откровенней, и журналисты гораздо больше, чем в крупных городах, зависят от ласки и внимания местных властей. Вот и могут те «попросить» главного редактора или кого-то из членов редколлегии помочь сыну или дочке «весьма уважаемого человека» с публикацией пары-тройки материалов, необходимых для поступления на в МГУ. Особенно если папа или мама будущего журналиста сидели в очень высоких кабинетах или же имели прямой доступ к тем или иным материальным благам…