Главный редактор ушел в отпуск, и корректора расслабились.
В первом же вышедшем номере было не просто много ошибок — он изобиловал ими.
Первый заместитель, позеленев, схватил газету и помчался в корректорскую- орать, тыкать носом и отрывать головы…
— Ну, ладно! — возмущался он. — Вы не знаете, как пишется слово «прецедент»!..
Фамилия первого зама губернатора для вас тоже тайна за семью печатями…Черт с ним, с замом! Он вам не сват и не брат…
Но вы пропустили ошибку даже в моей фамилии, вашего непосредственного начальника!..
Вам что, работать в нашей газете надоело?!
Журналистка спросила у коллег номер телефона какого-то отдела в администрации города.
Номер ей дали, но предупредили:
— Только ты там поделикатнее…Не помню точно, но та женщина, которая тебе нужна, не то сама умерла, не то у нее кто-то умер…
— Хорошо-хорошо, — сказала журналистка. — Я буду очень деликатна.
Сняла трубку, позвонила:
— Простите, мне нужна Людмила Сергеевна!
— Я вас слушаю.
— Ой, вы живы!.. Как хорошо!..
На планерке похвалили статью корреспондента.
— Хороший материал, — сказал редактор. — Теплый такой, душевный…Автор явно пропустил тему сквозь себя!
В редакции бухали так, что после часа дня трудно было найти трезвого журналиста.
Если предстояло послать кого-нибудь на пресс-конференцию в администрацию области или в Законодательное собрание, редактриса, ругаясь, лично бегала по кабинетам и принюхивалась к корреспондентам:
— Ты пьян, скотина… И ты пьян в стельку… Всех на хрен выгоню!..
Стоп! А ты, Вася, кажется, похож на трезвого. Ну-ка, посмотри мне в глаза…
Значит, так. Сегодня в два часа пресс-конференция… В два, слышишь?.. Отпишешься — так и быть — не сегодня, а завтра!..
Журналист написал статью против пуска атомной электростанции.
Через день позвонили из центра общественных связей АЭС:
— Атомная станция при правильной эксплуатации совершенно безопасна! Приезжайте к нам, мы вам все покажем: реакторный блок, турбины…
— Спасибо, — сказал журналист. — У нас в газете плохо со средствами на командировочные расходы…
— Ничего, мы машину пришлем. Гостиница и все остальное — тоже за наш счет.
— Извините, конечно, но у меня со временем плохо. Зашиваюсь.
На следующий день в редакцию приехал гонец.
Он был лысый как колено, с отекшим лицом, с воспаленными глазами.
И буквально с порога завел ту же волынку:
— Наша станция совершенно безопасна!
Журналист посмотрел на него внимательно и подумал:
«Оно и видно!..»
Молодая журналистка пришла в пресс-службу одной силовой структуры.
Едва она представилась, руководитель пресс-службы устало вздохнул.
Типа: ну как будто я сам не знаю!…
И принялся в телеграфном стиле рассказывать:
— где она родилась,
— с какого года живет в этом городе,
— в каком году закончила университет,
— какая у нее была тема дипломной работы,
— в каких газетах печаталась,
— сколько у нее детей,
— где работает муж…
Журналистка вернулась в редакцию в состоянии, близком к шоку, и рассказала коллеге.
Коллега заинтересовался.
Через несколько дней он заглянул в пресс-службу и осведомился:
— А правда ли, что на каждого журналиста заведено досье?
— А почему это вас интересует? — осведомился руководитель пресс-службы.
— Дайте почитать материалы на меня.
— Зачем?
— Я вам их откомментирую для ясности — что правда, а что наговор. Если понадобится, дополню…
— Спасибо, конечно, но никаких досье на журналистов не существует. Это миф.
Корреспондентка обожала ходить на брифинги, фуршеты и презентации.
Больше всего ее привлекало халявное угощение, подарки и внимание мужчин.
Если мероприятие было вечером, то она сразу ехала домой — отсыпаться и переваривать съеденное и выпитое.
Но иногда халява пробивала днем, и тогда вечером по редакции бродила сильно поддатая журналистка и каждому встречному рассказывала с интонациями обиженной девочки в голосе:
— Да вот… Была я на фуршете… А эти сволочи меня напоили в зю-зю-ю!..
В газете была опубликована статья о самодурстве одного казака.
Через пару дней казак приехал в редакцию. Он хотел обстоятельно «погутарить с борзописцем».