В середине рабочего дня один журналист решил навести порядок в столе.
Открыл ящики и принялся сортировать груды бумаг.
Нужные откладывал в сторону, ненужные — рвал.
Со стороны это выглядело несколько интригующе.
Наконец, коллеги подошли и стали задавать наводящие вопросы:
— Леша, а в Москве там как — всё о" кей?
— В каком смысле?
— Может, мы чего-то не знаем?
— Чего вы не знаете?
— Ну, может, пора уже архивы уничтожать и тикать…
Журналист как-то обмолвился, будто он — афганец.
У него была русская фамилия.
Цвет кожи, правда, смугловатый.
Но учитывая нос с горбинкой и легкую картавость, скорее уж еврей-полукровка…
— В каком смысле — афганец? — спросил собеседник.
— Ну, я воевал в Афганистане.
Собеседник подумал немного.
Потом спросил:
— А на чьей стороне?
Известный сатирик Михаил Задорнов приехал в российскую глубинку.
Перед концертом встретился с местными журналистами.
Оценивая политическую ситуацию в стране, сказал, в частности:
— Я вот уже не первый год говорю с эстрады все, что хочу, и никто меня не посадил!
Один из журналистов заметил очень серьезно:
— Так всё в свое время, Михаил Николаевич…
Задорнов обиделся.
На протяжении всей пресс-конференции он в сторону этого журналиста даже не смотрел.
Редактор — кандидат филологических наук между прочим, — прочитал текст будущей публикации и вдруг подозвал к себе корреспондента.
— Ты тут что-то непонятное написал.
— «Все усилия пропали втуне», — прочитал корреспондент. — Что ж тут непонятного?
— Что такое «втуне»?
— Ну, бестолку.
— Замени, — приказал редактор. — Такого слова в русском языке нет…
Перед выборами мэр города совершил турне по наиболее авторитетным газетам, чтобы заручиться поддержкой.
Посетил он и солидный деловой еженедельник.
В конце беседы предложил:
— Давайте дружить. Я всегда рад встречаться с прессой. Вы — молодые умные ребята. И газета ваша хорошая. Вы за сенсациями не гоняетесь… Когда мы с вами еще раз увидимся? Назначайте день, я приеду.
Один журналист ляпнул:
— А давайте на следующий день после выборов…
В одной газете месяца два не платили зарплату.
Корреспондентки, заглянув в бухгалтерию и узнав, что денег опять не будет, долго дымили в курилке, возмущались и вынашивали планы мести.
— А давайте в сэкс-шопе купим резиновый член, — придумала одна. — И приклеем его к столу директора. Приходит он, садится, а тут такой подарок!..
Предложение вызвало безумный восторг:
— Давайте, давайте!.. Так ему и надо, паразиту..
Корреспондент, проходя мимо, тоже заинтересовался:
— А что, неплохо. По сколько сбрасываемся?
— Да не сейчас — потом… Денег нет!
Дней через десять бухгалтерия начала гасить задолженность.
Получив свою часть зарплаты, корреспондент подошел к сотрудницам испросил:
— Ну, девочки, так как насчет фаллоса директору?
— А ну его в пень, урода, — деньги на него тратить!.. Пошли лучше пиво пить!
Относительно молодой журналист устроился на работу в газету с сильными почвенническими традициями.
Кроме того, средний возраст местных корреспондентов был лет пятьдесят, не меньше.
Буквально с первых дней работы он был озадачен оценками, которые время от времени давали старшие коллеги, говоря о ком-нибудь:
«Да это же француз, что ты от него хочешь!..».
Или:
«Да это все французские штучки!..».
При этом упоминались фамилии типа Рабинович или Вайсман.
Не сразу парень понял, что «француз» — это эвфемизм слова «еврей».
Сейчас за него не выгоняют с работы и не прорабатывают в парткоме за национализм и (или) сионизм.
А вот советские журналисты, прошедшие кузню шестидесятых-семидесятых, на всю жизнь запомнили, что в стенах редакции слово «еврей» произносить нельзя…
Когда в городе появилась еще одна городская газета, новоиспеченный редактор обзвонил знакомых журналистов, предлагая сотрудничать.
Связался он и с журналистом, специализирующемся на тюремной тематике.
— Давайте я вам о новочеркасской тюрьме напишу, — предложил журналист. — Рассказываться в статье будет о том-то, том-то и том-то…
Редактор немедленно пришел восторг.