Ухаживал долго, добился взаимности, но не женился.
Его спросили:
— Витя, а что ты Машку кинул? Из вас такая классная пара могла получиться!..
— Да понимаешь, я из деревни…Хронологию у нас определяют примерно так: «Это было в том году, когда, помнишь, самолет на кукурузном поле разбился…». Мне не хочется, чтобы на родине говорили: «Это было в том году, когда Витька в дом еврейку привел!..».
Редактор вызвал корреспондента:
— Поезжай в рыбколхоз такой-то…
— Зачем? — искренне удивился корреспондент. — Мы там рыбу уже брали!..
— Блин! Ё-пэ-рэ-сэ-тэ!.. Я тебя что, за рыбой туда посылаю?! Корреспонденцию напиши о трудовых достижениях!
Журналист захотел написать репортаж о путине. Уговорил рыбаков небольшого сейнера взять с собой.
К слову сказать: все происходило в Черном море, близ Керченского полуострова.
Первые полчаса журналист наслаждался плаванием.
С огромным интересом смотрел как судно прошло пограничный контроль.
Побывал в трюме, в машинном отделении…
А еще через полчаса корреспондента начало мутить.
Береговой линии к тому времени уже не было видно — вода со всех сторон, кругом вода…
В течение часа он выблевал все, что было в желудке, но лучше не стало.
Тогда журналист на сгибающихся ногах подошел к капитану и потребовал:
— Поворачивай обратно!
— Не могу, — сказал капитан. — Мы уже пограничный контроль прошли.
— Поворачивай, я умираю!
— Да ты потерпи немного, — сказал капитан. — Еще час-два — и твой вестибулярный аппарат адаптируется к качке…
Тут журналист представил, что ему предстоит испытать в ближайшие сутки, и словно сбесился.
Он матерился.
Он грозил обкомом партии.
Он утверждал, будто репортаж о путине ему надо срочно, прямо сейчас, отдать в газету.
Он даже прорвался в рубку и попытался самостоятельно взять управление сейнером в свои руки.
Долго его не могли оторвать от штурвала…
Пришлось связаться по рации с другими судами.
Выяснилось, что какой-то сейнер возвращается из плаванья в порт.
На этом судне журналиста и доставили на берег.
Он произвел такое впечатление, что капитан года три матерился, увидев любую газету…
Корреспондент позвонил куда-то в область.
Поинтересовался плановыми показателями. Записал фамилии и номера бригад.
В конце беседы спросил:
— А какая у вас погода?
— Нормальная, — был ответ. — Тучи в принципе есть, но дождя нет…
— Очень хорошо. Спасибо за интервью…
После чего придвинул к себе пишущую машинку и принялся бойко отстукивать репортаж, начинающийся так:
«Тучи плыли низко, но дождя не роняли. Я стою с бригадиром (таким-то) на краю поля и всматриваюсь в колышащееся от малейшего дуновения ветра пшеничное море, взращенное умелыми руками колхозников…»
Профессионал, что и говорить…
На пуск новой садковой линии приехала комиссия из главка.
Объект приняли без единого замечания и направились в столовую.
Там был накрыт роскошный стол.
Изюминка угощения — роскошная запеченная рыба. Из расчета — одна штука на двоих.
Гости начали есть и пить.
Корреспондент отраслевой многотиражки съел тарелку супа, жаркое с картофельным пюре и принялся уничтожать колбасу, сыр, помидоры и огурцы.
Сидящий напротив него заместитель председателя приемной комиссии поинтересовался:
— А почему ты рыбу не ешь?
— Да знаете, я рыбу как-то не очень люблю…
— Почему?
— Костей много… Да и вообще…
— Надо же, — хмыкнул зам. — Работает в рыбной газете, а рыбу не любит… Давай так: я возьму себе голову, а ты — все остальное.
Корреспондент поморщился, но решил попробовать.
О, это была не рыба! Это было чудо!..
Пяти или шести килограммового сазана запекли не в духовке, а в самой настоящей печи.
Через каждый сантиметр на рыбине были глубокие — аж до хребта — насечки, и в эти насечки втерты какие-то специи на основе томат-пасты.
Мясо у рыбы — нежное-пренежное, красноватое, пряное, пахнущее дымом…
В общем, он и сам не заметил, как от здоровенного сазана остался один хребет.
— А говорил — рыбу не любишь, — усмехнулся сосед по столу.
После трапезы в столовой гостей пригласили на продолжение банкета.
Корреспондент отказался — он хотел побродить по местным книжным магазинам.