Через минуту-другую девочка решилась открыть глаза.
Отец лежал у стола, из впалой груди торчало топорище. Плоский Нос сидел у стены, глазные яблоки подёргивались, по волосам текла кровь, капала на дрожащие руки, он что-то шептал. Женщина заползла на кровать и отвернулась к печи. Дети не шевелились. В комнате был кто-то ещё… был, но исчез. Она не могла объяснить, почему уверена в этом.
Схая подползла и прижала к себе сестру. Наклонилась ухом ко рту: вроде дышит, а вроде и нет.
— Прочь! — закричала Агратая, выдувая из швов глиняную крошку. — Не кормите моих малышей!
Схая подняла сестру — между костями стопы и голени протянули алую струну — и вывалилась из хаты. Она не разрешала себе остановиться, передохнуть вплоть до Бурой улицы. Быстрей, быстрей… к Коряге. Он может помочь. Спасти Диццу. Остальное потом — и слёзы по отцу, который давно превратился в говорящее привидение, но, спасая своих дочерей, вновь обрёл плоть и кровь. И жалость к себе. И всё, всё, всё.
Небо сделалось грязно-синим, дома и деревья чёрными. Пахло зреющим дождём.
В доме колдуна горел свет.
Она прошла мимо теплиц и плоских камней к обмазанному глиной строению, поднялась по широким, высоким ступеням и застучала в дверь.
— Открой! Откройте! Моя сестра…
Кулачок провалился в пустоту. В дверях стоял Коряга. Он ощупал Диццу мутным взглядом — радужка почти сливалась с белком — и протянул руки.
— Дай её мне. Быстрее.
Схая подчинилась. Когда маг взял сестру, она поняла, что не чувствует рук.
Затемнённый коридор споткнулся об уходящую вниз лестницу, Схая стала спускаться. В подвале было светло, сухо и тепло: пол и стены из глазуревых пластин, двери из прозрачной гладкой ткани, за которыми звучали голоса детей. Она приблизилась и заглянула в одно из помещений: малютки лежали под диковинными куполами, точно в скорлупе; снизу к кроваткам подходили трубки разных цветов, они подрагивали, жили вместе с крохами.
За стеной что-то шумело, настойчиво, однозвучно. Свет был тоже дребезжащий, неспокойный — не лампы на спирту, а закаченный в колбы белый огонь.
— Жди там, — приказал Коряга, останавливаясь перед железной дверью и показывая на закуток в конце коридора. — Можешь доесть кашу. Живо!
Схая снова подчинилась. На столе стояла миска с желтоватой жижей. Она взяла ложку и стала медленно есть, чтобы убить время. Не чувствовала ни голода, ни насыщения.
Занавеска отодвинулась, и вполз Мижай. Он улыбался во все оставшиеся гнилые зубы.
— Привет! Тебя тоже спас дядя волшебник?
Схая кивнула. Мижай полежал немного на полу, поулыбался и уполз. Она съела ещё ложку, и ещё. Пшеничная…
— Будет жить, — сказал Коряга десяток ложек и пустую, вылизанную миску спустя.
И тогда Схая позволила себе заплакать.
— Можете оставаться здесь, — разрешил маг.
Ночь была зыбкой. Ей снилось колышущееся море пшеницы, и солдаты, которые прятались в ней. Они поочерёдно поднимались во весь рост, смотрели поверх золотых колосков, пробовали языком воздух, выпучивали глаза и садились.
Утром мужчина вручил ей ведро.
— Иди за мной.
Они обошли дом и стали подниматься по пологому склону холма. Траву будем щипать? — подумала Схая.
В голове толкались мысли.
— Вы ведь их спасаете?.. на тракте… — решилась Схая.
— Только тех, кого ещё можно вывести из тени.
— А другие? В деревне и… вообще…
— Всех не спасти.
— Почему? — заупрямилась девочка; ей хотелось, чтобы было иначе.
Коряга не думал: перешагивал вопросы, точно собственноручно расставленные ловушки.
— Не хватает времени, сил и желания. Как тебе такой ответ?
— Мне он не нравится.
Колдун пожал плечами.
— Тогда старайся лучше.
— Но это ведь вы… а я… что я могу?
Он остановился, посмотрел прямо ей в глаза, пока она не отвела взгляд. Его лицо оставалось неподвижным, скучающим, только нижняя губа немного отвисла, словно Коряга задремал с открытыми глазами.
— Я часто задаю себе этот вопрос. — Он моргнул, отвернулся и продолжил подъём на холм. — А потом другой: зачем? Я всё больше склоняюсь к тому, что помощь другим — это не очищающая благодетель, а принуждение слабого сердца, верующего, что ещё есть шанс начать всё сначала.
— Всё изменить?
— Это не ко мне. Я лишь поднимаю упавшие на камни зёрна и кладу в землю.
— И всё? — Схая ускорилась, стараясь догнать мага. — А дальше?
Мужчина пожал плечами. Он достиг вершины.
— Что угодно. Ветер. Солнце. Птицы. Дождь. Прозрение. Выколосившийся спаситель или тиран.