Решив, что уснуть ей всё равно не удастся, Таня встала с кровати и извлекла из-под стула тапочки. Пальцы, ткнувшись в облезлый мех домашней обуви, послали в мозг мысль, что в этих тапочках, наверное, шаркала по линолеуму бабка Сергея. Взгляд упал на бумажный квадратик, пришпиленный к голой стене: кто-то, вероятно всё та же отмучившаяся старушка, вырезал из газеты изображение Николая Чудотворца. Таня верила и в Бога, и в мистику, хотя жила совершенно приземлённой жизнью, в которой дискотеки, слабоалкоголка вперемешку с водкой, и вот такие козлы, как Серёжа, занимали больше места, чем мысли о религии. Но на швейной фабрике вместе с ней работало много свидетелей Иеговы[4], и они рассказывали о благе Господнем, и о том, что будет, если Господь отвернётся от человека. Судя по их словам, дьявол и ночью и днём ходит за грешниками, и считает их грехи. Щёлкает огромными костяными счётами и приговаривает: «Ага, Танечка выпила водочки! Ага, отдалась до брака Серёженьке! Одела тапочки покойницы!»
И вот когда грехов наберётся достаточно, тогда дьявол доберётся до человека, и!..
Таня не знала, что будет, когда это произойдёт, но точно знала, что Серёжина сталинка действует на неё удручающе и рождает в голове всякие бредовые идеи.
В полумраке, под взором чёрно-белого Николая Чудотворца, Таня показалась самой себе грязной, перепачканной в тёмно-жёлтый фонарный лак. Захотелось принять душ, и смыть с себя не только дурные мысли, но и слипшуюся на складках живота сперму Сергея.
Она вышла в коридор. Ванная находилась прямо по курсу, но до неё была ещё густая тьма, не разбавленная даже фонарём.
Она бросила опасливый взгляд на Сергея, и он подбадривающее хрюкнул во сне. Сделав глубокий вдох, девушка пошла вперёд, рассекая собой неожиданно густой мрак. Шаг, второй, третий. Сейчас будет дверь в спальню, и выключатель за косяком. Она протянула руку, чтобы нажать на кнопку раньше, чем ноги донесут её до спальни. Но пальцы скользили по рыхлым обоям, до спальни было ещё далеко. Таня ускорила шаг, ей хотелось обернутся, посмотреть на мирно спящего Серёжу, убедится, что никто не преследует её, но она не обернулась, боясь убедится в
обратном. Дверь в ванную белела перед ней, но не приближалась, коридор тянулся бесконечной кишкой. Таня автоматически сложила пальцы и перекрестилась. Слева возникла дверь в спальню, и девушка облегчённо скользнула внутрь, и клацнула выключателем. Из грязного плафона под потолком полился ровный свет. Таня почему-то подумала, что религия и электричество, это то, что стоит на пути существ из-под кровати, то, что мешает им выковырятся наружу и убить всех, кто есть в доме.
Спальня Серёжиной бабушки была обжита не больше, чем зал. Диван с матрасом и пустой сервант, вот и вся меблировка. Из-под немытого стекла серванта смотрела иконка с Иисусом, но не было ни фарфоровых тарелочек, ни деревянных шкатулок с полудрагоценными камнями и пластмассовыми бусами, ни вышитых скатертей, ни мраморных слоников мал мала меньше. Короче, ничего того, что должно быть в квартире среднестатистической бабушки.
«Неужели, всё уже вынесли, выбросили, продали?» — подумала Таня, которая хорошо относилась к пожилым людям, и очень скучала по своей умершей пять лет тому бабке. Танина бабушка готовила самые вкусные пироги на свете. Вряд ли бабушка Серёжи готовила ему такие, учитывая состояние квартиры, в которой она жила.
Оставив свет включённым, девушка вернулась в коридор и в три шага достигла ванной. Свет здесь был очень ярким, успокаивающим. Запершись в ванной от внешних комнат, Таня будто бы совсем покинула сталинку, по крайней мере, на душе стало легко, и мысли пришли нормальные: про Сергея, про дальнейшие с ним отношения. Ведь она до сих пор не знала, как он к ней относится? С таких как Серёжа, всё надо тянуть щипцами. Про любовь, про брак. В одном она была уверенна: перед тем, как заселятся сюда, нужно купить мебель и пригласить священника.
Сняв Серёжину футболку, она придирчиво рассмотрела себя в зеркале. От выпитой водки щёки её раскраснелись, губы припухли от поцелуев, причёска-каре растрепалась. Послав отражению воздушный поцелуй, она включила душ и тщательно промыла ванну. Здесь было чище, чем можно было бы представить, но она опасалась, что на чугунных стенках остались отпечатки пальцев покойной старухи.