— Ты с Луны упал? Лазером никогда не штопали? Даже растлители малолетних получают стандартную медицинскую помощь перед судом.
— Нет.
— Что — нет?
— Не штопали.
— Хм, ладно… Каковы тактильные ощущения в И-реальности?
— Практически идентичные обычным.
— Имя Чару До тебе что-нибудь говорит?
— Этим ником я иногда пользуюсь на форуме.
— Это твоё имя!
— Я же говорю, мой ник.
— Имя, данное при рождении. Имя, которое выдал компьютер по отпечаткам.
— Ерунда.
— На каком форуме ты им пользовался?
— На форуме сайта «Симс-Лайф».
— Это разработчики «Доступной Мести»?
— Да.
— Ты убивал прежде?
— Прежде?
— Ты убивал в прошлом?
— Да. На войне в Заливе. Я не видел тех, кого убил, но — да, это было убийство. Не так трудно нажать на кнопку, когда противник лишь маленькая точка на горизонте. Это, как закрыть глаза и кинуть в темноту камень. Но когда мы подплыли к лодке… Шариковая ракета превратила испанцев в решето… И вот тогда скручивает, пробирает до костей, словно лично вдавливал каждый шарик, пропихивал через мясо, мышцы и кости…
— Тебя мобилизовали?
— Да, из-за психического расстройства. Сначала был месяц в лечебнице Бертрана.
— «Муаллин» входил в курс лечения?
— Я мало что помню. Часто бредил, а они пичкали меня разной гадостью. Мне казалось, что это мёртвые испанцы пытаются накормить меня титановой дробью. Кажется, я покалечил медсестру…
— Лечебницы Бертрана не существует.
— Что?
— Войны в Заливе никогда не было. Ты рассказывал про неё и на прошлых… беседах. Мы изучили стенограммы и уточнили некоторые моменты. Выяснилось, что есть такая игра, точнее игра, похожая сюжетом на твой рассказ — с фантастическими шариковыми ракетами и вымышленным конфликтом с Испанией. Один из эпизодов разворачивается в Заливе…
— Это что, какой-то психологический тест?
Главный молчал. Мерно работал вентилятор, тонкие пальцы постукивали по столешнице. И всё. Агенты за спиной главного, казалось, даже не дышали.
Я подумал: какие-то они шаблонные. Надуманные. Сплошные шаблоны — звуки, обстановка, диалог.
Так стало легче.
Агент напротив приоткрыл рот.
— Вернёмся к Отделу Взяток. Опиши всё в подробностях. Мелкие детали. Ощущения.
А вот это что-то новое.
— Зачем?
— Мы хотим сравнить с записями камер наблюдения. Насколько ретуширует восприятие «Муаллин».
Они шутят? Если бы у них были записи, давно бы ткнули меня лицом в экран — жри доказательства. Или их не волнует моё понимание реальности? Зачем убеждать лабораторную крысу, что она красная, а не белая, поднося зеркальце, главное — понять, почему она думает, что белая.
Ко мне подтолкнули лист бумаги. Долго искали ручку, пока кто-то из агентов не расщедрился на серебристый «Паркер».
— Сразу начни с убийств на втором уровне.
Я расписал ручку о край листа, потом вывел: «Я шагнул на дверь, и она открылась». Подумал. Посмотрел на потолок. Он был серым с тёмными разводами.
Опустил взгляд на людей по другую сторону стола.
Остановил свой взгляд на лице одного из агентов. Он стоял за спинами коллег, так что виднелась лишь маленькая голова. Что-то смутило меня. Я попытался сосредоточиться, но лицо нырнуло в сторону, послышалось журчание — агент набирал воду из автомата. Потом появилось вновь, с пластиковым стаканчиком у рта. На лбу темнело какое-то пятнышко.
Я присмотрелся.
Понял, что это.
Проступающее зерно пикселей.
Я улыбнулся. Посмотрел на ручку в руке. Ее конец показался достаточно острым, чтобы…
Мир кожи и меха
Алексей Жарков
Снаружи раздался визгливый хрип — особенная смесь рычания и животного плача, признак того, что чей-то молодой организм поторопился побороть снотворное. Степан поднес кисть к лицу, растопырил пальцы и принялся внимательно разглядывать. Пальцы. Кожа да кости, мяса почти нет. Снимать кожу было бы легко, только зачем, она тонкая, много складок, шрамы, такая во время обрядки наверняка порвётся. Да и какому извращенцу понадобится перчатка из человеческой кожи, тонкой, но грубой.
— Но ведь это же не так, — сказал он едва слышно, — ведь всё совсем не так.
За дверью сколоченного на скорую руку туалета еще топтался утренний туман, но уже подсыхал, уступая воздух молодому весеннему солнцу. Шумно сопел Густав, видать взялся за кого-то большого.
Степан ушел не потому, что испытал нужду, маленькую или большую, а потому, что убежал. Не смог вынести того, что открылось его взору. Раньше было не так, это шло по нарастающей, и в этот раз… оказалось слишком, он струсил.