— Ну и вонь, — выдавливает из себя Егоров.
— Да уж, — зажимает нос Илья Афанасьевич, — это отсюда, — он подходит к небольшому, два на три метра контейнеру и гулко пинает его сапогом.
— А что здесь? — интересуется Егоров.
— Отходы, тудыть их. Степан же один сегодня, а тут вдвоём надо, тяжелый, итить, вот и оставил.
— Отходы? — Егоров подходит ближе и зачем-то заглядывает. Там, в кровавых отбросах, в освещенной части, куда добивает лампа, он различает какое-то движение, присматривается, и слышит странный булькающий стон, похожий на хрип:
— Папочка…
Рябиновая ночь
Максим Кабир
Сознание медленно, как разбухший в речной воде труп, всплывало к забрезжившему свету, перекачивалось на волнах лениво, и Олег подумал: это был сон. Могила, полная хлеба и шевелящаяся серая масса, облепившая карбюратор.
Он даже улыбнулся облегчённо внутри своих мыслей. Он дома, нежится в постели. Варюша спит рядом. Сегодня выходной, и можно поваляться до десяти. Пожалуй, завтрак он приготовит сам, а позже они займутся любовью…
Чёртова деревня и брат Вари — обычный кошмар, ведь они обсуждали накануне поездку, и…
Олег нахмурился, пытаясь понять, умирала ли Варина тётя в реальности, или это тоже часть сновидения. Разум неумолимо стремился к свету, к поверхности, и тревога охватывала мужчину.
Постель слишком жёсткая. Деревянная, в занозах…
Олег разлепил веки.
Он лежал на полу, на не струганых досках. Чужая комната будто бы шевелилась, зыбко выгибались стены. Такой эффект создавало жёлтое, льющееся с широких подоконников сияние. Свечи, целый лес свечей, тонких, толстых, длинных, приземистых.
Кривящийся зёв печного шестка словно нашёптывал: не сон, нет. Вы действительно застряли в богом забытой деревне, и кое-кто вовсе не желает вас отпускать.
Затылок саднило. Причина, почему он очутился на полу, вырисовывалась за дымкой и внушала страх.
Ночь льнула к окнам. В стекле отражались пляшущие огоньки и растерянный мужчина.
— Милый?
Варя выпрямилась на постели. Кажется, была тоже удивлена, что, вопреки планам, они заночевали в Рябиновке.
Старомодная кровать скрипнула, Варя, поправляя помятые вещи, приблизилась к своему жениху. Припухшие ото сна глаза зафиксировались на свечах.
— Это ты зажёг?
— Нет, — хрипловато ответил Олег, — твой брат, Коля, он…
Разрозненные воспоминания сложились в картинку. Серые тельца, облюбовавшие двигатель. Олег пятится от машины, и что-то тяжёлое впечатывается в череп.
Пальцы ощупали шишку.
— Вырубил меня, — мрачно подытожил Олег.
— Что? — часто заморгала Варя, — Почему?
— Наверное, потому что он псих.
— И как долго мы спали?
Сыпля вопросами, она продолжала таращиться на свечи. В горнице пахло чем-то кислым, прогорклым. Простыни сохранили отпечаток Вариного тела. Кирпичная громада печи нависала сбоку. Был ещё пыльный стол, уродливый сервант с сервизом и фотографиями, чьи уголки перечёркивали траурные ленты. Репродукция Шишкина. Неуместный портрет Есенина. Крестьянский поэт был каким-то одутловатым на картине, спившимся, умершим.
— Ты — часов пять, — буркнул Олег, — Телефон разряжен.
Он нашёл выключатель, поклацал. Никакого эффекта. Ещё бы. Из люстры выкрутили все лампочки.
— И мой, — Варя опустила мобильник, и, кажется, теперь по-настоящему проснулась. Испуганный взор заскакал по комнате.
— Он что-то сказал тебе?
— Да. Чистая галиматья.
По стенам метались гротескные тени. За окнами полыхнула молния, загремело. Варя сжалась боязливо.
— Я же говорила!
Он хмыкнул. Хмыканья иногда защищают от безумия.
…Варя спала, свернувшись калачиком, закрыв ладонью своё хорошенькое личико.
Есенин наблюдал, как Олег потормошил невесту. Без толку.
Неужели она так много выпила на поминках?
Поминки… дубовые столы во дворе. Чудные жители полупустой деревушки. Рябиновцы? Рябинчане? Кроны деревьев нахохлились над жующими людьми. Ни облачка на небе.
Они должны были отобедать и возвращаться домой. Как обусловливались, как просила Варя.
Зачем их рассадили порознь? Был ли в этом злой умысел?
Курносая внучка бабы Оксаны выносила из хаты яства. Пюре, каши, свинина. Плескалась водка в штофах. Варя пригубливала коньяк. Её то и дело заслонял рябой старикашка. Олег трижды отнекивался от алкоголя: