Бежал-то он, конечно, быстро, но зловещий «мячик» тоже увеличил скорость. Более того, он еще и в размерах прибавил, достигнув в диаметре габаритов крупного грейпфрута. Наконец эта штуковина засияла куда как ярче: находясь по-прежнему в десяти шагах сзади от удирающего со всех ног Кольки, шар освещал туннель метров на пятьдесят вперед. И светился он уже не красновато-оранжевым, а оранжево-желтым цветом…
Пробежав метров сто по туннелю — он был жутко однообразным, и за точность своих подсчетов Колька не поручился бы, — Вепрь обнаружил, что ни на сантиметр не удалился от огненного шара. Шар, правда, не очень-то приблизился к беглецу. Но зато теперь он раздулся до размеров футбольного мяча и светился желтовато-белым цветом, будто расплавленная сталь. Жар, исходивший от шара, уже достигал Колькиных лопаток.
Ясно, что Колька на бегу сделал очень неутешительный вывод: шар еще малость разогреется, еще чуточку раздуется, а потом ка-ак бахнет! И испепелит Вепря в порошок. Даже перьев «индейских» не останется!
И опять, как ни удивительно, хотя об этой самой игре пора было забыть, Колька сильно пожалел, что «индеец» он только понарошку. Настоящий индеец, небось, призвал бы на помощь Духа Огня и тот защитил бы его от огненного шара.
Все это Вепрь успел подумать на бегу, тщетно пытаясь удалиться от неуклонно летящего следом шара, который теперь уже перегнал по размерам огромный арбуз, купленный Колькиным папой прошлой осенью. Тот арбуз оказался очень сладким, и Вепрь бы с удовольствием еще один такой попробовал. Но встречаться с тем раскаленным добела «арбузом», что преследовал Кольку по пятам, не хотелось категорически. «Индеец» из последних сил припустил бегом, не оглядываясь, и даже под ноги не смотрел…
И вдруг — плюх! Откуда здесь вода взялась?! Вроде бы впереди был каменный пол и в ярком свете от шара Колька обязательно должен был эту воду заметить…
Тем не менее Колька очутился по горло в ледяной воде, сильное течение — откуда ему взяться, вроде бы? — подхватило «индейца» как щепку и с огромной скоростью понесло неведомо куда. Правда, огненный шар сразу куда-то отстал, потускнел и стал уменьшаться в размерах. Но теперь Колька уже не его боялся, а воды, в которой запросто мог захлебнуться. Течение с каждой секундой нарастало, а вода становилась все холоднее и холоднее. Колька понял: еще немного — и ему сведет руки-ноги, он даже барахтаться не сможет, а затем камнем пойдет на дно. И тут опять, как уже дважды происходило, Колька вспомнил об индейских Великих Духах, на сей раз — о Духе Воды. Причем даже не просто вспомнил, а мысленно попросил его: «Помоги!»
Буквально через секунду после этого Колька ощутил, что вылетел из воды, но легче ему от этого никак не стало. Туннель, по которому его нес поток, внезапно превратился в отвесный колодец огромной глубины, и бедняга со свистом полетел вниз. Скорость нарастала быстро — в полном соответствии с законами физики. Хотя глубина колодца казалась огромной и вообще его хотелось назвать «бездонным», однако Колька чуял, что дно у колодца все-таки есть. И именно этого дна, а вовсе не глубины он сейчас страшился. Скорость уже достигла таких величин, что Кольке было все равно: пролетит он еще километр или всего пятьсот метров. Где бы ни находилось дно, долетев до него, Колька в лепешку расшибется.
Но тут Свирепый Вепрь вспомнил о Великом Духе Воздуха. Конечно, он еще не до конца уверовал в то, что ему помогали индейские духи, но надеяться больше было не на кого. И Колька аж вслух прокричал, продолжая падать в пропасть:
— Спаси меня, Дух Воздуха!
От волнения и торопливости — кто его знает, успел бы Колька эту фразу докричать, если б дно пропасти оказалось немного ближе! — Свирепый Вепрь позабыл назвать Духа Воздуха Великим, но, как видно, тот был не особенно щепетилен в вопросах титулования. Во всяком случае то, что Колькино стремительное падение сперва замедлилось, а потом и вовсе прекратилось, показывало, что крик души Дух воспринял правильно.
Несколько секунд Колька, еще не сообразив толком, что спасся от гибели, висел в воздухе не в силах ни рукой пошевелить, ни ногой подвигать. Его словно бы обволокло каким-то невидимым киселем или опутало невидимой паутиной. Правда, головой он мог вертеть достаточно свободно, а потому сумел кое-что рассмотреть вокруг себя.