Теперь те полсотни ударов, только что полученные алимом, казались мне вовсе не таким суровым наказанием, как прежде.
Видно было, как разозлился углежог, оттого, что открыли его тайник. Лорд, переводчик, Халеф, Оско и Омар быстро обзавелись чеканами. Первые двое выбрали себе лучшие ружья, а их имелось здесь свыше дюжины. Каждый запасся пистолетами. Остатки оружия бросили среди дров.
Затем я снова связал руки слуге углежога, отвел его в сторону и спросил:
– У твоего хозяина есть лошади, не так ли?
– Нет, – ответил он.
– Послушай, я видел их вчера, когда вы ехали в ущелье, собираясь напасть на нас. Если ты не скажешь правду, то, как алим, схлопочешь полсотни ударов по спине.
Это подействовало.
– Господин, – сказал он, – ты не выдашь меня, если я признаюсь?
– Нет.
– Я не хочу, чтобы меня били. У углежога четыре лошади, в том числе один великолепный скакун.
– Так Шарка – человек не бедный?
– О нет! Его зять, Юнак, тоже человек зажиточный, только скрывает это. Они припрятали очень много денег.
– Где?
– Об этом они молчат. Если бы я знал, то давно бы удрал с этими деньгами.
– Здесь много оружия, а где снаряжение к нему?
– Ты все найдешь в комнате, под кроватью: порох, свинец, пистоны и кремень для кремневых ружей.
– Ты хорошо знаешь алима?
– Нет.
– Он вовсе не ученый, хотя со мной выдавал себя за такого. Какое у него, собственно, звание?
– Не знаю.
– А Кара-Нирван тебе знаком?
Он ответил лишь, когда я вновь пригрозил ему:
– Да, я знаю его, ведь он часто бывает здесь.
– Где находится его хане? В самой Ругове?
– Нет, возле города.
– А где сторожевая башня, которую используют как тайник?
– В лесу, где пролегала дорога, отмечавшая границу расселения миридитов. Вдоль этой границы было выстроено много сторожевых башен для защиты от них; из этих башен, похоже, сохранилась только одна.
– Ты хоть раз видел эту старую сторожевую башню?
– Нет.
– А не слышал ничего о том, как она выглядит и что находится внутри?
– Никогда. Жут хранит это в строгой тайне.
– Но алим знает об этом?
– Я думаю, да, ведь Жут доверяет ему.
– Хорошо! Ты мне покажешь сейчас, где углежог держит лошадей. Но не пытайся убежать от меня! Смотри, у этих двух револьверов двенадцать зарядов. Я возьму в руки оба, а ты пойдешь впереди меня на шаг, не больше. Сделаешь хоть одно резкое движение, пристрелю тебя. Вперед!
Он пошел вперед, миновал дом и под прямым углом повернул вправо – туда, где я еще не бывал. Довольно утоптанная тропа, которую я вообще не заметил, вела в кусты; пройдя два десятка шагов, мы наткнулись на что-то темное и широкое, выше человеческого роста.
– Они там, внутри, – сказал он.
– Что это? Дом?
– Конюшня, сложенная из жердей и глины.
– Здесь хватит места лишь для четырех лошадей. Где остальные?
– Там, по ту сторону от костра.
– Там вчера стояли лошади аладжи?
– Да.
– Тогда знаю. Возвращаемся!
Он медлил.
– Господин, – сказал он, – ты видишь, что я был послушен тебе. Сделай и мне одолжение, скажи, убьете ли вы нас.
– Я оставлю вас в живых. Я сказал, что с вами ничего не случится, и я сдержу слово. Но на какое-то время мы вас запрем.
– Где?
– В пещере?
– А потом с нами ничего не случится?
– Нет.
– Тогда спасибо! Мы ожидали худшего, гораздо-гораздо худшего.
Похоже, участь оказаться запертым в пещере его не пугала. Я угадал его мысли, поэтому промолвил:
– Мы будем с вами вовсе не так милостивы, как ты думаешь. Вам не удастся самим освободиться.
Он молчал.
– Лестницы там больше нет, – продолжил я.
– Лестницы? Как? В самом деле? – спросил он торопливо и растерянно. – Ты знаешь о ней?
– Да, я уже побывал вчера в пещере, чтобы ознакомиться с местом, откуда мы хотели вызволить англичанина.
– Аллах! – изумленно воскликнул он.
– Сегодня мы тоже побывали в пещере, когда алим пришел туда поговорить с англичанином. Ты можешь рассказать об этом всем остальным; пусть они поймут, как мало мозгов у них в голове.
– Но, господин, тогда ведь мы не сумеем выбраться из пещеры! – испуганно сказал он.
– Вам это и не нужно.
– Мы же умрем там с голоду.
– Мне вас не жаль.
– Но ты ведь обещал, что с нами ничего не случится!
– Да, и я сдержу слово. Мы вам не причиним ничего. Вы сами превратили пещеру в страшную западню. В ней поселилась смерть, и значит, вы сами виноваты в том, что попадете в ее объятия.
– Господин, ты не сделаешь этого. Мы погибнем самым жалким образом!
– Многие, многие люди погибали здесь от удушья самым жалким образом. Мы не тронем вас пальцем, мы лишь приведем вас туда, где находились ваши жертвы. Что там случится, нас не касается.
– И потом вы завалите лаз камнем?
– Конечно.
– О Аллах! Тогда спастись невозможно. Этот камень не отодвинуть изнутри – ни топором, ни ножом. И у нас не то, что нет инструментов – мы связаны по рукам и ногам. Неужели ты не хочешь меня пощадить?
– А ты заслуживаешь пощады?
– Ты же видел, что я во всем послушен тебе.
– Из страха перед моей пулей.
– И из раскаяния в моих делах.
– Не верю в это. Впрочем, я хочу убедиться, стоит ли делать тебе исключение. Сейчас возвращаемся!
Он повиновался. Когда мы вновь оказались у костра и я связал ему ноги, он опять зашептал:
– Ты сделаешь для меня исключение?
– Нет, я все обдумал.
Тогда он яростно прокричал:
– Пусть поберет тебя шайтан и отправит в самую дальнюю бездну ада! Ты – самая злая и свирепая из всех собак на свете. Пусть твой конец будет в тысячи раз страшнее и мучительнее нашего!
Этого я ожидал. Его покорность и уверения в том, что он раскаялся, не могли меня обмануть. Среди слуг углежога он был самым сильным, грубым и бесчувственным человеком. Это было видно сразу.
Естественно, все, что я поведал ему, я поведал в расчете на то, что он расскажет остальным. Пусть они недолго пробудут в пещере, но за это время узнают, что значит страх смерти. Попутно слуга получил от Халефа несколько ударов плетью за проклятия, адресованные мне. Казалось, он даже не почувствовал их, ибо в самых гневных выражениях спешил сообщить товарищам, какая судьба ждет их. Когда они узнали об этом, поднялись громкие вопли; все возмущались. Лишь углежог, спокойно лежа в стороне, прикрикнул на остальных:
– Тихо! От вашего рычания вам никакого прока. Не будем же потешать этих собак, задумавших нас убить, выказывая страх перед ними. И чего нам бояться? Нет, скажу я вам, и еще сто раз нет. Нас задумала прикончить христианская собака, поэтому Аллах снизойдет к нам, чтобы спасти нас. Пусть не ликует этот гяур!
– Я знаю, о чем ты думаешь, – ответил слуга. – Аллах не снизойдет в нашу пещеру, ибо лестницы теперь нет. Этот чужак заполз в дупло дуба и убрал оттуда лестницу.
На минуту все стихли от ужаса. Потом углежог, у которого, судя по голосу, от страха перехватило дыхание, спросил:
– Это правда? Это правда?
– Конечно, конечно! Он сам мне сказал.
– Как он узнал об этой тайне?
– Должно быть, дьявол ему сказал, братец его и сообщник.
– Тогда с нами все кончено; мы умрем от голода и жажды.
Теперь спокойствие напрочь оставило и его. Потрясая путами, он хрипло закричал:
– О, Аллах! Да падет с неба огонь и истребит этих чужаков! Пусть восстанут воды земные и утопят их! Пусть облака дождят ядом, умерщвляя их, как жалких червей, готовых все пожрать!
Остальные поддержали эти проклятия. Воистину мы отыскали верное средство, чтобы вселить в них страх перед смертью. Шум был столь громок, что мы поспешили отвести их в пещеру.