Вова усадил Женю на скамейку и набрал Шумилова.
- Да? – раздался в трубке хриплый голос.
- Привет, Стас. Спишь?
- Какой нах, сплю? – оскорбился будущий врач. – Я тут…оркестром дирижировал. Чего надо?
- Спустись. Мы тут с…э-э-э… с Женей. Дело есть. Важное.
- Ты с Решетниковой? – Стас аж взвизгнул. – Ну ты тряпка, Вован! Тряпка и есть! Нахер ты мне её сюда приволок? И дел никаких у меня с ней нет, не было и не будет! Идите в жопу.
- Стас…
- В жопу!
- Её машина сбила.
Тишина длилась меньше секунды.
- Иду.
Глава четвертая. Страшный диагноз
Лысина Стаса празднично поблёскивала в свете фонарей. Белый халат и стетоскоп дисгармонировали с затёртыми джинсами-трубами и кедами. На высоком лбу будущего врача обозначилась глубокая морщина. Шумилов курил, созерцая Евгению.
- Почему она так лыбится? – шепнул Стас Вове на ухо.
- Это ты мне скажи. Ты же врач.
- Неужто и впрямь умом тронулась? – Шумилов выпустил струйку сизого дыма и по-солдатски стряхнул пепел. – Давай по порядку, что и как произошло.
- Женю сбила приора на полном ходу, - чеканно отрапортовал Вова, скрестив руки на груди. Он решил строго придерживаться этой версии. – С тех пор она не говорит. Только…улыбается.
- А почему она голая? – Вот, Стас! Вечно ему надо до всего докопаться! – Её что, изнасиловали?
Вова замялся.
- Ну, всё ясно! – Шумилов смачно затянулся. – Это же Решетникова! Хвостом, небось, опять накрутила. В историю влипла. А ты, герой хренов, впрягся. Вон и морду тебе разукрасили.
- Никто никого не насиловал. И даже не пытался. Просто платье… порвалось. Ты посмотри Женю, ладно?
- Говорить не хочешь? – хмыкнул Стас, закатывая рукава. – Понятно всё с тобой. Ладно, посмотрю. Но магарыч с тебя.
- Идёт.
Близился рассвет. Чернота ночи таяла под лучами проснувшегося солнца. Безоблачное небо предвещало погожий денёк. Вова закрыл глаза и глубоко вздохнул. Какой свежий воздух. Будто и не в городе вовсе…
Стас скакал вокруг Жени. Решетникова сперва шарахнулась от интерна, но Лухманов её успокоил, объяснив, что «добрый доктор не сделает бо-бо» и она присмирела. Кто бы мог подумать… Когда Женька придёт в себя, в жизни не поверит!
Наконец, Шумилов закончил. Не сказав ни слова, проковылял к ближайшей берёзе и прижался спиной к стволу. Вытащил сигареты. Уронил. Первую прикурил фильтром. Вторую никак не мог выковырнуть из пачки: руки тряслись.
- Ты чего? – Вова подошел и помог другу.
- Это немыслимо, - еле слышно пробормотал Стас. – Случай, не знающий аналогов…
- Чего? Да говори же, хватит сиськи мять!
- Её ведь не сбивала машина, верно? – Будущий врач подозрительно побледнел. А бледнел Стас редко. Его вообще сложновато смутить.
- А что? – Вова напрягся. Краем глаза заметил, что Решетникова тоже вся как будто подобралась. Неужели слышит их разговор?
- Ни одного синяка! – выпалил Шумилов. - Ни одной ссадины. Никаких повреждений. Абсолютно! Кроме одного… - будущий врач положил руку Лухманову на плечо. – Крепись, друг. То, что ты сейчас услышишь…
- Да что же? – не выдержал Вова. Сколько можно туман наводить? Видит Бог, он пережил за эту ночь немало кошмарных моментов, и теперь вряд ли его что-то удивит.
Стас опустился на траву и увлек Лухманова за собой. Вцепился в рукав и зашептал:
- Она…мёртвая.
- Ч-чего?
- Решетникова твоя! Мёртвая. МЁРТВАЯ! Мёртвая-премёртвая, мертвее не бывает!
- Ты офигел, Шумилов? – Вова отдёрнул руку. – Совсем бухой?
- Да нет же! – Стас снова схватил его. – У неё сердце не бьётся! Совсем!