- Я-я-я… - протянул Вова и бросил взгляд на смятые простыни. Жени и след простыл. – Я… дома. Приболел.
- Борисову лучше скажи, что умер, - посоветовал Денис. – Приезжай. Три часа тебе на сборы и дорогу. Дольше прикрыть не смогу. Быстро суй жопу в джинсы и в офис!
Давыдов дал отбой. Вова небрежно кинул телефон на подушку. Как же это он забыл о дедлайне? Хотя, учитывая произошедшее… Произошедшее! Женя! Где она?
Лухманов голышом прошлёпал на кухню. Пусто. Туалет. Ванная комната. Коридор. Где, чёрт побери, можно спрятаться в однокомнатной квартире?
- Жень! – позвал он.
Тишина…
В дверь постучали так резко и настойчиво, что Вова аж подскочил. Ну конечно! Ушла, а теперь вернулась!
Он так торопился открыть, что напрочь забыл про трусы. Да и зачем? Что она там не видела?
На пороге стояли двое. Молодой лысеющий мужчина в костюме-тройке и миловидная женщина средних лет. Натянутые улыбки приклеились к лицам.
- Здравствуйте! – торжественно пропела женщина, а Вова спешно спрятался за дверь. – Вы читаете Библию? Хотите поговорить о Боге?
Этого ещё не хватало! Свидетели Иеговы, будь они неладны. Лучше уж Женя с кавказцем в зубах.
- Спасибоненадо, - протараторил Вова. – Я – атеист.
- Но, может…
- Не может! – рявкнул Вова и захлопнул дверь перед миссионерскими носами.
Да где же Решетникова, в конце-то концов? Неожиданная мысль парализовала Лухманова. Дурак ты дурак! – забранил он сам себя. – Тебе всё приснилось! И Женя, и приора, и горцы, и секс.
Вова вернулся в комнату и схватил телефон. Надо всё разъяснить. И чем скорее, тем лучше. Он набрал Женину маму.
- Марина Васильевна? Добрый день. Да. Да. Спасибо. Вас также. И вам. Да. Мама в порядке. Да. У сестры. Марина Васильевна, я тут никак до Женечки не дозвонюсь. Она… А-а-а-а, улетела вчера... Понятно. Ясно. Понятно. Ясно. Да нет, ну что вы… Ага. Да. Передам. И вы передавайте. Большой пребольшой. Всего доброго.
Короткие гудки…
Балбес ты, Вован, каких свет не видывал! Лухманову захотелось настучать себе по лбу. Решетникова давно в самолете. Летит к своему американскому счастью.
- Да пошло всё… - выругался Вова, отшвырнул телефон и отправился чистить зубы.
Вода лилась, заглушая мысли. Лухманов залип, рассматривая небритую физиономию, когда дверь в коридор распахнулась сама собой. В зеркале мелькнула тень. Мурашки побежали по коже. Что за жуть?
- Ж-жень… - неуверенно позвал он и прошел в комнату. – Женечка…
Она сидела на шкафу. Голая. Возможно, это бы выглядело эротично, если бы Решетникова возлежала там, словно пантера или, на худой конец, соблазнительно закинула ногу на ногу, как Шэрон Стоун в Основном инстинкте.
Но Женя сидела на корточках, растопырив колени, в позе люберецкого гопника. Того и гляди, спросит: «Курить есть?», а потом добавит: «А если найду?»…
Евгения молча глазела на Лухманова и вдруг начала раскачиваться из стороны в сторону, нелепо улыбаясь.
- Т-ты как туда забралась? – промямлил Вова. В руке он по-прежнему сжимал зубную щётку.
- Фыр-фыр-фыр-фыр, - ответила Женя, не прекращая своего странного занятия.
- Слезай немед…
Решетникова лихо спружинила вниз и встала перед Вовой во всей своей обнажённой красе. Заурчала. Вот что с ней делать? А делать что-то определённо надо. Только не сейчас: время утекает, как вода, которую он забыл выключить. А дедлайн всё ближе…
- Ладно-ладно, - Лухманов поцеловал Женю в макушку. – Мне на работу пора. Срочно вызвали. Ты… Ты меня подожди. Хорошо? Телевизор посмотри. Отдохни. Только не уходи никуда…