Я выстрелил.
Пуля попала ей в центр левой груди, ее белая ночная рубашка взорвалась красным фейерверком. Она отлетела в сторону, задыхаясь, как выброшенная на берег рыба.
Я выстрелил ей в спину.
Дважды.
Три раза.
Все еще дергается. И пронзительный, свистящий хрип из сосущих ран в ее груди.
О, к черту это!
Я всадил последние две пули ей в затылок.
Она перестала двигаться.
Засунув пистолет поглубже в карман куртки, я пошел за деньгами. Я взяла окровавленную наволочку и начала набивать ее стопками. Бриллианты тоже лежали там, как и бумаги. Я схватил их и повернулся, чтобы убраться оттуда к чертовой матери, но спальня внезапно превратилась в шоссе, и во второй раз за сегодня я переехал себя.
Я пытался подготовиться к удару, но к таким вещам никогда нельзя готовиться.
Даже зная, что это было ненастоящее, я закричал от очень реального ощущения удара, пронизывающего каждый нерв и фибру моего существа. Призрачный или нет, это было чертовски больно.
Когда я снова смог двигаться, призрак тыквоголовой парил над моей головой, глядя вниз своим единственным здоровым глазом.
Но, на этот раз у нее была компания.
- Я полагаю, ты знаком с моей дочерью, - сказал призрак мисс Спрингфилд.
Ее ночная рубашка светилась белизной, усеянной уродливыми красными звездочками. Кусочки мозга и костей парили над ее волосами, как нимб.
Она держала светящийся пистолет 38-го калибра.
Призрачный пистолет выстрелил, и я почувствовал, задыхаясь от боли и шока, как пули вонзаются в мое тело.
Они ненастоящие, - сказал я себе.
Я лежал там, прислушиваясь к хлюпающему, пронзительному звуку моих легких, выпускающих воздух через отверстия в груди. Даже при том, что я хотел пошевелиться, я не мог.
Даже когда я услышал приближающийся вой сирен.
Убиваешь меня? Это было бы слишком просто.
Мисс Спрингфилд знала, что это я сбил ее дочь. Ее дочь рассказала ей.
Единственное, что было сильнее горя этой женщины, - это ее жажда мести.
Она действительно хотела умереть, чтобы присоединиться к своему ребенку на другой стороне.
Чтобы они могли быть вместе.
Чтобы они вместе могли преследовать меня.
Я сидел на холодном полу своей камеры, обхватив колени.
Я был в завязке уже больше месяца, и все оказалось так плохо, как я думал. Дрожь, рвота, белая горячка, сущий ад.
Но все это не так плохо, как призраки.
Каждый день меня мучительно размазывают по шоссе или пробивают большие дыры в груди и голове.
В некоторые дни я получаю и то, и другое.
И без выпивки, чтобы заглушить боль...
Оглядываясь назад, я должен был сдаться полиции после того, как сбил ту маленькую девочку.
Я пытаюсь объяснить им это. Пытаюсь заставить их понять, что я был просто напуганным пьяницей.
Они не проявляют милосердия.
- И это всего лишь прелюдия, - неоднократно говорит мне мисс Спрингфилд. - Когда ты умрешь, твоя душа будет принадлежать нам. У нас есть планы на тебя, мистер Аркин.
Они показали мне свои планы.
Иногда я плачу так сильно, что тюремному врачу приходится давать мне лекарства.
Жизнь теперь сосредоточена на диете и физических упражнениях. Я слежу за тем, что я ем. Я тренируюсь три раза в день.
Я нахожусь в лучшей форме в своей жизни.
И это хорошо.
Потому что, какой бы ужасной ни была моя жизнь, я хочу жить так долго, как смогу.
Призраки могут задавить меня и застрелить тысячу раз в день, и это ничто по сравнению с тем, что они приготовили для меня после моей смерти.
Я не хочу умирать.
Пожалуйста, Боже, не дай мне когда-нибудь умереть!
Перевод: Zanahorras
"ПАКЕТ"
Я написал это для антологии о зомби "Холодная Плоть" (Cold Flesh). Все началось как письменное упражнение, где кто-то вручает вашему главному герою бумажный пакет и говорит, не открывать его до полуночи. Я попытался придумать самое худшее, что может содержаться в бумажном пакете...
- Нет, спасибо.
Бродяга снова сунул мне пакет. Оберточная бумага с названием местного продуктового магазина, мятая, грязная, с которой капало что-то коричневое.
- Возьми его.
Я попытался оттолкнуть его локтями; он был еще грязнее, чем пакет. Странно, что эти люди невидимы, пока один из них не окажется у тебя перед носом, от них разит мусором, запахом тела и мочой. Это то, что я получаю за то, что отказываюсь от такси и решаю немного размяться по дороге домой с работы.