– Какие мы горячие сегодня ночью, а?! – воскликнул Темса, бросая мне черную сорочку, которая разительно отличалась от его лилового шелкового костюма и леопардовой шкуры. – Вот. Одевайся.
Я натянул грубую сорочку поверх набедренной повязки и безрукавки. Она слегка приглушила мое свечение.
– Уже ночь?
Темса оперся на новую медную трость с набалдашником в виде головы орла. Готовясь к кровавому вечеру, он, похоже, напомадил и уложил волосы.
– Келтро, уж ты-то должен знать, что день – время карманных воришек и дураков, – ответил он, укоризненно цокая языком.
– Или тех, кто обладает исключительными навыками, – ответил я, глядя прямо на Темсу.
Я протянул руки Данибу, и он связал их веревкой, в которой была вплетена медная проволока.
Вид у Темсы был кислый; это заставляло предположить, что у него настроение еще хуже, чем у меня. Он сжал кулаки с такой силой, что даже его смуглая кожа побелела. Говорил он так, словно проглотил ложку песка. Еще меня удивило и даже отчасти встревожило то, что у него на поясе больше не висел Острый. Из оружия у него была только его металлическая нога и острая трость, сделанная из рога орикса и покрытая листовой медью.
– Я здесь, – сказал знакомый голос.
Я перевел взгляд на Даниба; на его поясе висели два меча. Я сразу же узнал черно-серебристые ножны Острого.
– Он меня больше не любит.
Я улыбнулся про себя. Темса тем временем погрозил мне пальцем, потревожив мои пары.
– Не пытайся сбежать, Келтро. Мое терпение уже почти испарилось.
Меня вывели из комнаты и втолкнули в роскошную спальню, большую часть которой занимала кровать. Продолжай приносить пользу, сказали мне просвещенные сестры, и пока что я собирался следовать их совету.
– Я же говорю: это было похищение. Меня увели против моей воли.
Темса хмыкнул, а я решил хранить молчание. Если честно, то я радовался тому, что смогу выйти из камеры, даже если для этого нужно подыграть проклятому Темсе. Это по крайней мере давало мне шанс вбить здоровый клин между Темсой и его подручными. Такую игру следовало вести потихоньку; в этом она была похожа на взлом замка. Крошечные мятежи – в огромном количестве – вот материал, из которого строится восстание. Именно на этом основывался мой план побега.
Слушая лязг брони и сапог, я посмотрел на Джезебел. Она шагала перед Темсой – и уже не вместе с ним. Кроме того, она, похоже, была раздражена. Я сразу понял, что она только что с кем-то поссорилась.
Даниб смотрел на меня сверху вниз, сжимая мои веревки одной рукой. Его взгляд был тяжелым и холодным, и в нем читалась угроза. Я улыбнулся ему так мило, как только мог, и взвизгнул, когда он ударил меня наотмашь латной рукавицей. Оглянувшись, Темса свирепо посмотрел на меня, а затем на Острого, висевшего на поясе Даниба.
Я проследил за его взглядом: он смотрел на камень на рукояти меча. Лицо Острого, похоже, было повернуто в мою сторону.
– Пытался сбежать без меня?
Я незаметно покачал головой.
– Но ты ведь сбежал, гад! Я думал, что у тебя есть сердце, но оно, похоже, умерло вместе с твоим телом.
Раскрыв глаза, я как можно более искренне посмотрел на Острого, мечтая о том, чтобы он мне поверил. Если молчание означало, что он мне поверил, значит, я добился успеха. Я моргнул, а когда открыл глаза, он уже отвернулся от меня и прищурился. Я потер глаза, а меня тем временем втолкнули в обшитый шелком бронированный экипаж, покрытый шипами и украшенный черным гербом.
В течение следующего часа экипаж вез нас извилистой дорогой в Верхние доки, а затем на запад вдоль побережья – до тех пор, пока набитые людьми корабли и склады не превратились в величественные башни и узкие полоски берега. Людные улицы с мощеными мостовыми и ограниченные стенами из желтого гипса были завалены свернутыми сетями и ловушками для крабов. Море позади них было похоже на смятый кусок черного бархата, на котором кто-то рассыпал алмазы. Над волнами возвышался белый диск луны. Я увидел рыбацкие лодки, которые столпились вокруг буйков, – мелкие, утлые суденышки с треугольными парусами.
Здания здесь казались старше, чем в других частях города. Они стояли плечом друг к другу, кренились так, как умеют крениться только старые дома – слишком высокие и построенные слишком давно. Соль и песок обглодали края их кирпичей, сделав их округлыми. Глинобитные стены, покрытые «каменной» штукатуркой, были опоясаны деревянными балками, пропитанными черной смолой. Почти все навесы и крыши здесь были сделаны из сухих пальмовых листьев. Если присмотреться как следует, можно было увидеть трущобы, которые стояли здесь тысячу лет назад, когда Аракс существовал только в мечтах строителя.