Среди номенклатурных создался некоторый переполох. Собрались члены политбюро.
Кто-то принес лестницу, чтобы Зазуля мог спуститься на землю.
Зазуля безмолвствовал.
Когда же председатель местного КГБ поднялся наверх, то заметил, что Илья Владимирович спуститься не может, забронзовел.
Начальство, вернувшись в райком, было еще более поражено.
В кабинете секретаря за столом, живее всех живых, сидел Владимир Ильич и, ласково улыбаясь, спрашивал:
— Почему товарищи опаздывают на работу?
Тут уж начальники, почуяв что-то недоброе, бросились бежать в разные стороны.
Но недоброго ничего не произошло, кроме того, что к середине дня и Владимир Ильич и Зазуля куда-то исчезли, а вместо памятника на площади красовался холмик, заваленный цветами, с воткнутой кем-то дощечкой, где были слова:
«Спи с миром, дорогой Зазуля, на благо благодарных почитателей».
ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА
Когда к власти в Праге пришло коммунистическое правительство, оно решило перестроить город. В особенности не понравились два объекта: собор Святого Витта и памятник святому Вацлаву.
И вот на очередном заседании политбюро КПЧ члены бюро постановили: перенести эти не имеющие исторической ценности сооружения в другое место. Собор оказался в полусогнутом состоянии на пустыре одного из пригородных районов города за высоким железобетонным забором, на котором пестрели таблички:
Когда один шустрый житель попытался проникнуть внутрь зоны, он получил пулю в бедро.
Святому Вацлаву повезло меньше. Его засунули в Высокие Татры в какое-то труднодоступное ущелье на высоте полутора или двух тысяч метров над уровнем моря.
И вот когда чехи сбросили ненавистное правление, перед Президентом республики Вацлавом Гавелом встал вопрос, как водворить эти исторические ценности на прежние места.
Помог случай.
Приехал в Прагу на гастроли всемирно известный кудесник, гражданин Страны Советов Игорь Кио.
Он-то по просьбе Президента и приступил к выполнению этого чрезвычайного задания, попросив об одном: чтобы его не торопили.
На что и Президент, и народ Чехословакии безоговорочно согласились, памятуя о загадочной русской душе.
Каждый день после окончания представления в горцирке Кио отправлялся, сопровождаемый толпой зевак, к месту нахождения исторического памятника.
Долго ходил знаменитый фокусник вокруг, принюхиваясь, присматриваясь (забор к тому времени снесли при помощи бульдозеров и другой не менее грозной техники, а обломки жители растащили на сувениры).
Наконец ему удалось усыпить бдительность толпы, и никто не заметил, как собор Святого Витта оказался в Пражском Граде на своем привычном месте.
Когда у маэстро спрашивали, как он ухитрился это устроить, ответ следовал один:
— Секрет производства.
А святой Вацлав, услыхав о переменах в стране и не дожидаясь, когда его попросят новые власти, пришпорил скакуна и, проскакав с грохотом и топотом перед взором изумленной толпы по всей Чехии и Словакии, встал как вкопанный перед Национальным музеем, где стоял и прежде, в докоммунистические времена.
Музей этот тоже, между прочим, прежние власти хотели отправить в глубокую ссылку.
Помешала «бархатная революция».
ПРЕТЕНЗИЯ
С этим человеком Степан Метелкин почти дружил. Во всяком случае, распили не один пузырек.
И нате!
Теперь бывший почти что друг и собутыльник, умерший год тому назад, являлся к нему каждую ночь во сне и предъявлял претензию, вроде Степан занимал у него в свое время трояк и не отдал.
Степан доставал кошелек, отсчитывал три хруста и швырял бумажки этой омерзительной роже в рожу.
Утром означенный трояк валялся на полу. А ночью покойник являлся вновь и грозился утащить на тот свет.
Степан, однако, подметил, что призрак является к нему всегда в одно и то же время, а именно в 12 часов.
— Ну, погоди!
И вот что придумал: нашел во дворе увесистых размеров железный прут и положил на ночь рядом с собой, чтобы огреть по башке непрошеного посетителя.
Но покойник перестал навещать Степана.
Испугался или еще что?
КАПУСТА
Иду по Минаевскому рынку.
Жирная тетка торгует вилками капусты.