Все уже думали, что весна, что скоро лето наступит, и вдруг похолодало, пошел снег.
Бураны начались, совсем зима вернулась.
И ветки не стало видно. Каждый день ее ждут-ждут в городе, а ее нет. Одна девочка нашла в пенале веточку, говорит, не знаю, откуда взялась, я открыла пенал, а там ветка, но ей не поверили, не могла та ветка в пенал спрятаться.
И снег уже сошел, и лето наступило, жарко стало, а ветки все нет.
Вдруг письмо кто-то получил, с севера, от одного знакомого. Тот писал, что видел ветку. Что продвигались они по тундре, на оленях, вдруг северное сияние на небе началось. Остановились, стали смотреть. Олени тоже остановились, закинули головы, стали смотреть. Вдруг на небе появилась зеленая ветка и стала падать вниз, прямо на них. Упала, пронеслась, прошелестела мимо — мимо оленей, мимо людей, над всей тундрой и — унеслась, исчезла вдали... Потом у одного оленя в зубах зеленый листик нашли...
БЕЗ ЛЕСТНИЦЫ
В одном доме с утра рухнули все лестницы.
Жильцам пришлось выбираться через окна.
На первом этаже жил человек, у которого были длинные ноги. Он перекинул через окно одну ногу, вторую и только чуть-чуть не достал. Если бы он жил на седьмом этаже, он бы все равно только чуть-чуть не достал.
Он встал на обе ноги и пошел своей дорогой.
На втором этаже жил человек, который всегда боялся прыгнуть. Он никогда в жизни не прыгал, но лестницы теперь не было, и он прыгнул. Прыгнул и не разбился. Не разбился и засмеялся. Пошел своей дорогой.
На третьем этаже жила женщина с четырьмя детьми. Она связала четыре простыни в одну и четыре раза спустилась вниз, каждый раз держа в руке по ребенку.
А на четвертом этаже было два окна, в одном из них всегда показывалась девушка, а в другом — юноша. Они никогда не говорили друг с другом.
Но тут она встала на подоконник, и он встал на подоконник, она прыгнула, и он прыгнул. Она упала на землю, и он тоже упал. Она не разбилась и засмеялась, и он не разбился и засмеялся. Встали и пошли вместе.
А из окна пятого этажа никто не прыгнул, потому что тому, кто жил в том окне, никуда не надо было.
Только в полдень из окна высунулась рука и пошевелила пальцами на свету.
Сразу же откуда-то из света-воздуха вылетела голубая стрекоза и уселась на руку.
Рука скрылась в окне.
Вечером все вернулись.
Первый закинул свои длинные ноги на подоконник и очутился в своей комнате. Он бы мог закинуть их и на седьмой этаж.
Второй подошел к дому и, боясь, все же прыгнул. Прыгнул и допрыгнул. Допрыгнул и засмеялся. Улегся на подоконнике и заснул.
Женщина вернулась с четырьмя детьми и выстроила их всех в ряд, на каждого дунула тихонько. Они, как одуванчики, взлетели вверх и опустились в окно. Потом они подтянули вверх и свою маму.
Последними к дому вернулись юноша и девушка. Еще издали было слышно, как они смеются. Они подошли к дому и перестали смеяться. Повернулись лицом друг к другу и подождали. И вот их приподняло и понесло вверх. Держась за руки, они влетели в одно окно.
И только в окна пятого этажа никто не влетел. Там все время было очень тихо. Только в полночь из окна высунулась рука и пошевелила пальцами. Тотчас откуда-то из темноты вылетела бабочка, ночная, оранжевая, и опустилась на руку. Рука с бабочкой скрылась в окне. Окно закрылось.
ЗАЯЦ-ПУТЕШЕСТВЕННИК
Будучи зайцем, я однажды решил попутешествовать, и вот я купил билет в купе первого класса и отправился в путь. Едва поезд тронулся с места, в купе вошли два пассажира в котелках, с саквояжами в руках, заняли два нижних места. Это были два бульдога.
Я едва успел накрыться простыней, поезд мчался вперед со скоростью зайца, за которым гонится волк.
Скоро соседи по купе открыли свои саквояжи, вынули оттуда какие-то кости и принялись дружно грызть их, иногда лая от удовольствия.
Я лежал под простыней и дрожал мелкой дрожью.
Вот один из соседей взял со стола косточку и дружелюбно постучал по моей верхней полке, предлагая мне закусить вместе с ним.
Я натянул на свою заячью лапку перчатку и высунул ее из-под простыни, отрицательно помахал: нет-нет, я не голоден, благодарю вас!
Сосед покачал головой и вернулся к еде. Оба достали из саквояжей по курице и снова принялись грызть.
Теперь второй постучал ко мне, предлагая куриную ножку. И опять я перчаткой заверил его, что не голоден, приятного вам аппетита.
Однако мне тоже захотелось есть. И, корчась под простыней, я нашел свой багаж, вынул морковку и стал лакомиться ею. До чего же я люблю сладкую свежую морковку!