– Да.
– Больно?
– Больно…
К концу лагерной смены, моё появление Ванечка встречал по ситуации: виноватой или радостной улыбкой. Говорил, что наказываю только «за дело». Одним из таких «дел» было ненамеренное убийство кукушонка. Ребята сами не поняли, как это всё вышло, к тому же, смерть в их возрасте воспринимается, как нечто страшное, но нереальное, как то, что с ними никогда не произойдёт.
В наказание читала вслух «Маленького принца», передавая опыт Жизни, Любви и Смерти. Для некоторых наказанием было чтение само по себе, на иных произвёл впечатление «шелест колосьев на ветру». Конец сказки огорчил всех, а на следующий день случайно залетевшая в комнату ласточка была осторожно и единодушно выдворена на улицу. Дети были рады первому подвигу добра. Они светились изнутри, как именинники, и держались вместе. Счастье, как горе, его не снести в одиночку.
В лагере было довольно много интересных событий, к каждому из них с удовольствием готовились. Но однажды, это было рано утром 3 июня, по радио сообщили, что под Уфой, при пожаре на железной дороге погибли люди, среди них были дети, сто восемьдесят один ребёнок. Об этом же вскользь, как бы невзначай сообщили и на планёрке у начальника лагеря, а после обсуждали предстоящий в этот день спортивный праздник. Не понимая, как взрослые люди, педагоги, могут обсуждать ход какого-то там веселья, когда в стране объявлен траур, я сообщила, что мой отряд ни на какую спартакиаду не пойдёт.
– Детям-то я объясню, что к чему… – сказала я собравшимся и вышла.
Осознавая, насколько мало у нас времени на это, искали способы разбудить в мальчишках всё лучшее, что основательно пряталось, ожидая удобного часа. Мы играли в футбол, рисовали, пели, читали книги, сочиняли стихи… «Своё» проступало постепенно, но очень не хватало неких, присущих счастливому человеку, черт.
К «домашним» приезжали родные, привозили горы снеди, которая поначалу поедалась тайком или в окружении глотающих слюнки интернатских. Помогать пришлось всем. Кого-то избавляли от зависти, кого-то от жадности. После приезда родителей с гостинцами, выложили угощение на теннисный стол и устроили день сладкоежки, – поделили всё поровну, на 35 человек, даже ягоды. По паре клубничек и черешен получили все. А следующее пиршество организовали уже сами, мальчики и девочки составили несколько тумбочек и накрыли общий стол.
Эх, мальчишки… Днём бегают, занимаются мужскими делами, а вечером плачут. Так хочется к маме. Пусть часто пьяная, грубая, какая угодно, но ведь ма-ма. А если её нет вообще? Выключаю свет, подхожу к каждому, укрываю, шепчу ласковы слова. Потом беру гитару и пою Есенина, Евтушенко, иногда рискую и своё:
Сутулят небо хлопья облаков,
И, начертив пощёчины движенья,
У города взлетел и был таков
Твой самолёт – игра воображенья…
Конец потока. Раздаю «прощальные» шоколадки, ребята волнуются: «А вам?!» Ухожу к себе и начинаю готовить последний сюрприз. Рисую на лице маску рыжего клоуна, приклеиваю нос, подмигиваю себе в зеркало и выхожу.
– Настоящий… клоун!!! – Глаза сияют, улыбки во все щёки, – Это наша… наша…
Действительно, кто я им теперь? Кто?!
Не отрядом, а большим семейством мы идём на карнавал, где отплясываем до полуночи.
Ребята так вымотались, что засыпают, едва разобрав постели. Сидя перед зеркалом, снимаю грим. Могу на спор угадать, кто храпит, а кто бормочет во сне. Подставляю лицо под струи воды, остатки веселья скапывают с носа. Думаю, что делать дальше. Лето – ладно, я остаюсь, и все три смены они будут со мной, а что после?
А наутро начальник лагеря, обвинив в неумении работать с детьми, сообщил, что призыв против кощунственного проведения праздника в день всесоюзного траура по погибшим в катастрофе детям, ни что иное, как высокомерие и неуважение к коллективу. Но пока ничего не знаю об этом, меня беспокоит только одно: Ванечка разучился прикрывать голову рукой, что с ним будет теперь?
Воронеж
Всего-то сорок лет назад, дед Коля с братом Алёшей14 и его симпатичным другом Егором15 сидели за круглым довоенным столом, вспоминая о том, как было там, на фронте. Я сидела тихо, не вмешиваясь. Вдыхала аромат табака и дымок спичечной серы. Эти запахи так подходили к тому, о чём они говорили… И вдруг дядя Егор обратил внимание на меня:
– Алёша, это твоя внучка? – опередив брата, Алексей подтвердил:
– Да, к тому же, она наша коллега! Она тоже пишет.
– Надо же… Такая юная. Прочти что-нибудь, – предложил дядя Егор.
В то время, рифмы ещё без труда оседали в моей белокурой голове, поэтому, не стеснённая отсутствием тетради, но, как и полагается, без особого выражения, я принялась читать.
14
Алексей Петрович Шапошник родился в 1906 году в слободе Алексеевка Бирюченского уезда. Член ВКП(б) с 1930 года.
С 1930 года – на хозяйственной, общественной и политической работе. В 1930-1962 гг. – сотрудник Острогожской окружной газеты «Новая жизнь», заместитель ответственного редактора, ответственный редактор областной газеты «Молодой коммунар», пропагандист в годы Великой Отечественной войны, редактор республиканской газеты «Советская Латвия», директор Воронежского областного книжного издательства.
Участники Первого съезда советских писателей, 1934
Избирался депутатом Верховного Совета РСФСР 3-го созыва.
Отличался твёрдостью и независимостью характера, пользовался авторитетом в творческой среде, защищал от нападок местных властей деятелей литературы и искусства, в частности, Г.Н. Троепольского
15
Егор Исаев – Русский советский поэт, переводчик и публицист, лауреат Ленинской премии, Герой Социалистического Труда. Секретарь Союза писателей СССР.