― Мне нужно поговорить с доктором.
― А кто же будет обслуживать гостей в корчме?
― У нас есть служанка и буфетчик. Пусть потрудятся.
― Тогда отпроситесь хоть у достопочтенного господина.
― Не буду отпрашиваться, он не разрешит. Ну-ка, пусти!
Клари оттолкнула в сторону слугу и выбежала во двор. Одним прыжком она вскочила в бричку, схватила вожжи, стегнула сивку, и та понеслась во весь опор.
Оторопелый слуга, успел только крикнуть:
― Барышня! Клари! Стойте! Не сходите с ума! ― и побежал вслед за бричкой. Он страшно запыхался, но догнать Клари ему удалось только у моста, где уставшая лошадь сбавила ход. Там он, наконец, вскочил в бричку.
Бедной сивке никогда не приходилось принимать столько ударов, как в этот раз, по дороге к матайскому хутору. По песку она уже брела шагом.
Девушка не могла смириться с такой проволочкой, спрыгнула на дорогу, схватила жестяную коробку и сломя голову побежала прямо через клевер к усадьбе доктора.
Доктор заметил в окно запыхавшуюся Клари и вышел на крыльцо ей навстречу.
― Кларика! Вы как сюда попали?
― Что с Шандором?
― Шандору плохо.
Из-за двери доносились мучительные стоны больного.
― Что с ним случилось?
― Я и сам не знаю, а гадать не хочу.
― Но зато я знаю. Его напоили отравой. Одна скверная девушка. Я знаю, кто она такая. Чтобы заставить полюбить себя, она подмешала в вино какого-то зелья, а от него он и захворал. Я знаю, кто она такая, и знаю, что это было за зелье.
― Барышня! Не возводите на человека напраслину! Это тяжёлое обвинение. Нужны доказательства.
― Вот они.
Девушка вынула из кармана ядовитый корень и положила его перед доктором.
― Ох, ох! ― ужаснулся доктор. ― «Атропа мандрагора»! Да ведь это смертельный яд!
Девушка закрыла лицо руками:
― Откуда же мне было знать, что это яд?
― Кларика! Вы так пугаете меня, что я, чего доброго, с ума сойду. Неужели вы отравили Шандора?
Девушка молча кивнула головой.
― Какого чёрта вы это сделали?
― Он очень бессердечно обошёлся со мной, а одна цыганка как-то уверяла меня, что, если я намочу этот корень в вине и дам ему выпить, он станет добрее.
― Вот те на! Сукины вы дети! Точите лясы с цыганками, а в школу, где учитель рассказывает о ядовитых растениях, не ходите. Вот и стал добрее твой милый.
В гневе он начал говорить ей «ты».
― Он умрёт? ― с мольбой во взоре спросила девушка.
― Не хватает ещё, чтобы он умер. Шандор ― парень крепкий. Его душа не так-то просто расстанется с телом.
― Значит, он будет жить? ― В благодарность за утешение Клари опустилась перед доктором на колени и, схватив его руку, принялась осыпать её поцелуями.
― Не целуй мне руки ― они все в горчице, ещё губы распухнут.
Тогда девушка стала целовать его ноги. И, когда доктор не разрешил и этого, начала целовать следы его ног: прекрасными алыми устами целовала грязные следы на каменном полу.
― Встаньте и отвечайте толком. Вы привезли кофе? Он поджарен? И уже смолот? Хорошо. Пока не приедет доктор, надо поить больного кофе. Хорошо, что вы сказали мне, каким ядом он отравлен. Теперь я хоть знаю противоядие. А сейчас, послушайте-ка меня, милая моя: бегите со всех ног отсюда и уезжайте подальше, чтобы духу вашего здесь не было, ведь то, что вы натворили, ― дело уголовное. Главный врач сообщит властям, и оно будет передано в суд. Бегите-ка, да подальше, туда, где о вас ничего не знают.
― Я никуда не побегу! ― отвечала девушка, утирая передником слёзы. ― Вот моя голова, пусть её отрубят. Ничего более страшного со мной не сделают. Раз я провинилась, то пусть меня и накажут по справедливости. Но отсюда я не уйду. Его стоны сковывают меня по рукам и ногам сильнее, чем кандалы. Ради бога, прошу вас, господин доктор, позвольте мне быть около него, ухаживать за ним, класть ему компрессы на голову, поправлять подушку, вытирать пот с лица.
― Вы понимаете, что говорите?! Если я доверю отравительнице уход за отравленным, меня немедленно отправят в сумасшедший дом.
При этих жестоких словах лицо девушки исказилось невыразимой болью.
― Значит, и вы, господин доктор, думаете, что я скверная?
Она отвернулась и, увидев на подоконнике ядовитый корень, схватила его и, прежде чем доктор успел опомниться, сунула себе в рот тем концом, который так похож на человеческую голову.
― Ну, ну, Кларика! Не шутите с этой мандрагорой. Не вздумайте её жевать! Выньте изо рта и дайте сюда. Я лучше разрешу вам пойти к больному. Но предупреждаю, вам будет очень тяжело. На такие страдания трудно смотреть человеку с мягким сердцем.