Странно. У меня прямо-таки дежавю. Совсем недавно я ползал по городу израненный, голодный, больной. Сейчас я тоже не очень хорошо себя чувствую. Почему?
Двигаюсь дальше. Распахиваю подъездную дверь. Лето. Воздух свежий. Ярко-зелёные солнечные лучи заполняют всё поле зрения. Небо – светло-голубое, чистое. Хорошо. Тащу щит, куклу и голову к контейнерам впереди. Щит ставлю рядом, остальное внутрь. Ух. Наконец-то.
Осматриваюсь. Вера говорила, надо идти к станции. Это куда, интересно? Дома, гаражи-ракушки… Тропинка. Может, туда? У меня не так много времени, через час ждёт психотерапевт. Ладно, иду по тропинке.
В принципе, всё хорошо. Солнышко светит, ветерок дует, голова кружится. Я помню достаточно для того, чтобы существовать. Хотя, конечно, провал в год – это чересчур. Как я понимаю, всё только начало налаживаться… Торговый центр. А станция где? Попробую пройти насквозь. Вроде за ним железная дорога.
В торговом центре прохладно. В центре зала стойка с воздушными шариками и игрушками. Интересно, дети – какие они? Мало того, что я никогда не был отцом, я и себя-то ребёнком не помню. Смогу ли я с ним общаться? Наверно, надо почитать какие-то книги на эту тему. Хотя что за смысл, если я могу это всё попросту забыть? Вера права. Это ненормально. Мне становится грустно.
Станция. Покорёженные двери, половина из которых не работает. Турникеты. Так. Наверно, надо билет купить. Как это делается? У кассиров спрашивать неудобно. А, вот автоматы. Из пяти работает один. Но людей нет. Хорошо. Выбираю станцию, туда и обратно, сую деньги. Билет, сдача. Отлично. Я справился.
Чёрт, кровь капает. У меня в кармане платок. Прикладываю. Прохожу через турникеты. На платформе стоят люди. До меня доносится разговор двух женщин.
– Да вообще офонарели уже, – говорит одна. – Раньше по этой дороге каждые пять минут электрички ходили, и никаких отмен.
– Да уж, – отвечает другая. – Платим деньжищи бешеные, а ездят чёрт знает как.
Отхожу в сторонку, прислоняюсь к забору. Слабость. Связано ли моё состояние с содержимым моего мозга? Такое ощущение, что да. Если я ходил на работу, то чувствовал себя наверняка лучше. С другой стороны, чего я хочу? Я же спрыгнул с шестнадцатого этажа. Может, в этом и дело?
А жив ли я сейчас? Может, я разбился насмерть, и всё – что я вижу, просто бред моего умирающего мозга? Да нет, вон же электричка ползёт. В аду такие не ходят. Фу, какая скрипучая. Захожу внутрь.
Вагон полупуст. Кажется, ехать всего две остановки. Сажусь рядом с выходом, прислоняясь к окну, закрываю глаза. Только не засыпать. И не отключаться. Я нужен Вере. И ребёнку.
Чувствую рядом с собой другого человека. Приоткрываю глаз. Какой-то мужик, весь в чёрном, ходит по проходу и раскладывает на сиденья мелкие предметы. Один такой лежит рядом со мной. Присматриваюсь.
Это иконка. Не знаю святого, что изображён на ней, но картинка напоминает плакат Моора «Ты записался добровольцем?». Я не записывался, нет. Рядом с иконкой – маленькая записка. Распечатанная на компьютере. «Я – глухонемой от рождения. Если вы купите у меня эту иконку за 100 рублей, я поем».
Иконка мне не нужна. Верующий ли я? Не знаю. Не задумывался. Должно быть, подсознательно я верю, что моей жизнью руководит некая сила. Но что это за сила, я не берусь гадать. Если бог существует, то, возможно, именно его воля заставляет меня сейчас ехать к врачу. Либо, напротив, меня подталкивает туда другая сила, скажем, дьявол. И если предположить, что я для обеих этих сил достаточно важен, то одна из них может тянуть меня в одну сторону, а другая в другую. Интересно, достаточен ли запас моей прочности?
Мужик снова проходит между сидений, собирая свои иконки назад. Идёт к выходу. Зацепляется ремнём сумки за ручку двери.
– Вот сука, – говорит он, забывая о врождённой немоте. – Чуть сумку не порвал.
Оглядываю своё запястье. Ранка не глубокая, но довольно широкая. Шляпкой гвоздя вспорол. Долго заживать будет. Ещё и на таком месте. Рука постоянно в движении. Электричка замедляется. Чёрт, моя остановка.
Я выскакиваю на платформу. Денёк чудный. Где тут у них турникеты? Шлёп-шлёп. Рынок, похоже. Продавцы уже разомлели. Смотрят на проходящих лениво, без надежды что-либо продать. Пожалеть их, что ли, купить килограмм картошки? Можно подарить психологу. Да нет, что за чушь?
Бреду вдоль улицы. Странно всё-таки. Вот вроде бы у меня склероз. Или амнезия, не знаю. Но Моора фамилию я помню. И морду этого красноармейца с иконы. Чёрт, а вот объяснения Веры не запомнил. Она сказала куда повернуть? Читаю таблички на домах. Любопытно. Дробь, корпус, шрифт такой интересный. О, скамеечка.