– Почему же? – разочарованно спрашиваю я.
– Потому что все миры, как мне представляется, должны быть по-своему полноценны и реалистичны. Во всех должны выполняться некие физические законы, в конце концов. А у вас, простите, двухголовые мутанты-гопники ползают по синему туману и пытаются у вас сломанный телефон отобрать. Как выражался почтенный Константин Сергеевич, «не верю».
– Это что ещё за Константин Сергеевич? – уточняю я.
– Да шут с ним, – отмахивается Зильбер. – Неправдоподобно всё это выглядит в нашей с вами Вселенной, скажем так.
– Так что же? – не понимаю я. – Получается, нет объяснения моему случаю?
– Ну, такого не бывает, – говорит Зильбер. – Я вам уже два объяснения привёл. То, что я их отверг, не значит, что их нет. Могу предложить и ещё. Возьмём за истину изложенную вами гипотезу, взятую из Интернета. Предположим, что наш мир – не такой твёрдый и нерушимый, как нам кажется вследствие наших заблуждений и, скажем, оптической иллюзии. Представьте, что наш мир – это очень зыбкая структура, созданная из пустоты. И что она легко может быть построена в одно мгновение.
– Представил, – говорю я. – Выглядит страшновато.
– Это почему? – поднимает Зильбер бровь.
– Ну, если мир такой хрупкий, то его и разрушить легко можно.
– Так и построить заново, – Зильбер улыбается, обнажая свои ровные белые зубы. Ничего. У меня сейчас не хуже. – Вот представьте себе, что мир – это просто картинка. Вы – проектор. И показываете через систему линз то, что творится в вашем подсознании.
– Ну, не знаю, – сомневаюсь я. – Мне кажется, у меня в подсознании каша, а вижу я вполне логичную картинку. Есть, конечно, небольшие косячки…
– Так на то и система линз, – говорит Зильбер, – чтобы делать из каши нечто логичное.
– Вы хотите сказать, – спрашиваю я, – что я сам себе показываю и сам же смотрю?
– Не совсем так, – говорит Зильбер. – Во-первых, показываете не только вы. Все вокруг. И люди, и животные, и, растения, и, возможно, неодушевлённые предметы. Картинки накладываются друг на друга, и получается объёмное, движущееся изображение. А во-вторых, вы не можете контролировать ваше подсознание. Вы не знаете, что там. Вот вам и показывают.
– Не понимаю, – признаюсь я. – А откуда берутся все эти уроды в моём мире? И почему я их вижу, а все остальные – нет?
– Мне представляется, – говорит Зильбер, – что в какой-то момент ваша система линз сломалась. Вернее, так. Вы, когда из подсознания строите картинку, используете как материал всё, что находится в вашей памяти. Поэтому каждый новый мир получается примерно таким же, как и предыдущий.
– Каждый новый мир? Их всё-таки много? – я запутался.
– Мир – это кадр. Вы кино показываете. Каждый новый кадр строится заново, основываясь на старом и на том, что у вас внутри. Каждый раз мир рисуется поверх и может поменяться полностью. Но резких изменений обычно не происходит, потому что все помнят, что было только что.
– А я – не помню, – шепчу я. До меня стало доходить. – Значит, вы… То есть, не вы, а Иванов… Он специально сделал так, чтобы я не мог ничего вспомнить, и мой мир стал меняться только на основании моего подсознания…
– Точно, – говорит Зильбер. – И, похоже, он постарался заложить в ваше подсознание некие установки, чтобы процесс завершился успешно. Что молчите?
– Не знаю, – отвечаю я. – Не могу всё-таки поверить. Чтобы мир зависел от того, что происходит внутри меня? Каков механизм? На физическом уровне.
– Ну, – Зильбер усмехается в бороду, – это по-разному можно воспринимать. Вот, скажем, вы из частиц состоите. А частица что такое? Волна. Так что и вы в некотором роде волна. Бесконечная во все стороны во всех измерениях и отнюдь не ограниченная пределами вашего тела. Так что влиять на мир вы однозначно можете. А вот как – вопрос. То ли вы просто воздух колышете, то ли всем нам кино показываете, то ли строите мир целиком.
Я вздохнул.
– Ну как? – спросил он. – Устраивает вас такое объяснение?
– Да, – говорю я. Передо мной проносится всё, что я видел в последнее время. Просто фильм.
– А меня – не вполне, – обрубает Зильбер.
Я поражён. Картинки в моей голове осыпались.
– Но как же… – бормочу я. – Почему?
Зильбер опускает взгляд в стол. Он молчит.
– Знаете, – говорит он, – мы можем без конца выдвигать всё новые и новые теории и их опровергать… Давайте остановимся на этой. Она не хуже других. Мне кажется, вы пришли сюда не совсем для того, чтобы строить теории. А зачем?