В центре комнаты стояла высокая кровать королевских размеров, тёмного красного дерева, застеленная лоскутным покрывалом, сшитым из геометрических кусков разного размера ярко-синего, красного и черных цветов. Стены комнаты покрывал теплый терракотовый цвет. На стенах были развешаны черно-белые картины Эшера [15], причудливые головоломки которого в обычной обстановке наверняка захватили бы ее внимание, однако сейчас девушка едва отметила их взглядом.
Через приоткрытую дверь Эмма смогла краем глаза рассмотреть ванную комнату. Дизайн шкафчиков был аналогичен кухонным, однако основной достопримечательностью была массивная овальная ванна, облицованная великолепной, тщательно отполированной кварцитовой плиткой, со вставками из черных керамических ромбов. Эта же плитка использовалась и при отделке пола. Комната была окрашена в густой, темно-красный винный цвет.
Девушка сообразила, что Макс остановился. Подняв на него взгляд, она заметила, что он добродушно и слегка насмешливо смотрит на нее.
— Ну и как?
Эмма покраснела. Она с любопытством разглядывала дом Макса, пытаясь охватить сразу все.
— Это невероятно.
Он удовлетворенно улыбнулся.
— Если ты захочешь здесь что-нибудь изменить, пожалуйста, дать мне знать. — Он бережно положил ее на покрывало. — Это теперь и твой дом тоже.
Рот Эммы открылся, когда он начал снимать обувь и носки.
— Ты шутишь, да?
Макс начал расстегивать свою рубашку, уводя ее внимание в сторону от его отношения к теме Ми casaessucasa [16] .
— Ты знаешь, я был в магазине у Саймона, когда ты звонила насчет Мадонны.
— Правда? — рассеянно отозвалась она. Эмма едва ли была способна разговаривать, глядя на самый прекрасный мужской торс, какой ей когда-либо доводилось видеть. Обнажённая грудь Макса была покрыта коричневатыми волосками, которые спускались вниз по животу и исчезали в штанах. Среди волос проглядывали темно-коричневые соски, наводя ее на весьма греховные мысли.
— Да, был. И знаешь что?
Эмма сейчас не смогла бы вспомнить собственное имя, не то что бы знатьчто-то: Макс расстегивал джинсы.
— Ммм, нет.
— Ты соответствуешь своему голосу, — промурлыкал Макс, стягивая джинсы вниз.
— Уг-хм… — задохнулась Эмма. — Голый.
Она почувствовала, что глаза у нее на лоб полезли. Макс не носил нижнего белья. На расстоянии всего лишь вытянутой руки перед ней стояло греховное угощение, – нет, пиршество в виде мужской плоти. Она не знала – ахнуть ей или зарыдать.
— Да. — Макс хрипло рассмеялся. — Теперь твоя очередь.
Эмма прикусила губу, внезапный приступ застенчивости практически парализовал ее. Макс еще не знал, что он будет ее первым мужчиной, и, судя по выражению его лица, ей стоило бы сказать ему об этом как можно скорее.
— Макс? — девушка сидела со сжатыми на коленях руками, ее взгляд был прикован к его члену. Огромный, красноватый, покрытый набухшими венами, он указывал прямо на нее. Маленькая капелька водянистой субстанции проступила на его кончике. Он дернулся, приветствуя ее восхищённое внимание.
— Да, Эмма?
Ее взгляд встретился с его; девушка не подозревала, что её глаза изменились, обретя чистый цвет расплавленного золота.
— Помнишь наш разговор о других мужчинах?
Глухо рыча, он опустился на кровать.
— Ой! — еле слышно взвизгнула она, откидываясь на спину, когда он начал медленно наваливаться на неё.
— Ты говорила…? — хрипло прошептал он, устраивая свое нагое тело между ее бедер. Он провёл губами по ее щеке с такой мягкой нежностью, что Эмма едва почувствовала это прикосновение. По её спине прошла волна дрожи. С той же нежностью эти губы продолжили своё потрясающее путешествие вниз по её шее и прижались к следу от его укуса, который он подарил ей возле ресторана. Её руки покрылись мурашками, когда он, сделав бёдрами волнообразное движение, провёл своим обнажённым членом по её холмику.
— Ммм, не было... — пискнула она, бессознательно выгибаясь навстречу его телу, когда он прикусил зубами оставленную им метку.
— Не было чего? — пробормотал он, одной рукой сдвигая кофточку вверх по её животу. Оставляя за собой обжигающий след поцелуев, он стал ласкать ее обнажившуюся плоть.
— Никаких других мужчин.
Его рука остановилась.
Его губы остановились.
Его бедра остановились. Ей стало досадно, когда его бедра остановились.
— Ты – девственница? — голос Макса был странно приглушен.
— Это не преступление – быть ею, знаешь ли! Я не Старейшая Девственница, живущая на земле, или там типа того. В противном случае я уже давно была бы в книге рекордов Гинесса, — залепетала она. — Кроме того, я делала другие вещи.… Ой!
Его руки снова начали двигаться, да с такой стремительностью, что это ошеломило ее. Кофточка разлетелась в клочья, когда Макс буквально сорвал её, его когти слегка поцарапали ее кожу, снова послав дрожь вожделения по ее телу.
Когти?
Эмма едва успела отметить тот факт, что её любимую рубашку Макс разодрал когтями, когда он уже принялся за ее джинсы.
— Нет! Плохой котенок! — Она хлопнула его по макушке, преисполненная решимости спасти хотя бы часть гардероба.
Макс поднял голову, глаза горели расплавленным золотом; из горла вырвалось рычание, когда он поднял ее руки над головой.
Эмма подумала было начать сопротивляться, но что-то в том, как он смотрел на нее, заставило её остаться пассивной.
— Ты девственница.
Эмма моргнула, не зная, как реагировать.
— Ну да…
Макс уставился на нее, словно видел в первый раз в жизни. Его глаза сузились.
— Никто из мужчин никогда не касался тебя.
Она подумала, не рассказать ли ему о том единственном случае, когда парень уговорил ее на оральный секс; они побаловались этим пару раз, но потом решили, что благоразумие – лучшая часть отваги, и лучше избежать опасной ситуации, чем противостоять ей. Джимми был хорошим парнем и не заслуживал смерти.
— Повторяю: – да!
— Никто из мужчин больше никогда не прикоснется к тебе.
Эмма изучала возвышавшееся нал ней лицо, черты которого были словно высечены из гранита.
— Даже ты? — Рычание усилилось. Она вздохнула, необъяснимо обрадованная, услышав этот звук. — Ладно. — Она закатила глаза. — Тоже мне… — девушка усмехнулась. — Между прочим, Лайон-О, это была моя любимая рубашка.
Он посмотрел вниз.
— Черт, Эмма!
— Что? — Она тоже посмотрела вниз, ожидая увидеть что-нибудь необычное, как например присохший соус Альфредо, красующийся на одной из ее грудей или что-нибудь еще в этом роде. Вместо этого она увидела бледно-розовый кружевной лифчик, который она надела этим утром и который был полностью прозрачным. Ощущение кожей сексуального нижнего белья придавало ей такое чувство уверенности в себе, что Эмма поменяла все своё обычное бельё на кружевное.
Похоже, он определенно одобрил ее выбор.
Макс перехватил ее запястья одной рукой. Другой рукой он скользнул вниз по ее телу к джинсам и расстегнул на них застёжку и молнию.
— Ну-ка, подними попку, Эмма, — скомандовал он.
Она подчинилась не задумываясь, приподняв зад таким образом, чтобы он мог легко стянуть джинсы вниз по ее ногам.
При виде ее бледно-розовых кружевных трусиков, составляющих пару бюстгальтеру, Макс с шипением выдохнул воздух. Ниже живота не было ни единого волоска.
— Точь-в-точь бразильянка… — вздохнул он.
— Угу.
Макс передвинул руку и начал гладить ее поверх трусиков, интимно накрыв ладонью её холмик.