— Сами вы пустое место! Что вы можете понимать в таких вещах?!
Оксана обиженно хлопнула ресницами и испепелила папу взглядом.
— Родители-то у них хоть приличные, нет? — озабоченно уточнила мама.
— Увы, ничем утешить не могу. Самый крутой папа там — завуч в общеобразовательной школе.
— Боже мой! Да как же... Кто допустил... Как с такими отбросами... Ты на какой свалке их откопала?!
— Сами вы свалка!
— Не выражайся!!!
— А по Интернету, по нему, родимому. До этого всё — в чате да на форуме, потом — по телефону. А сегодня, стало быть, у них первая встреча. Знаешь песню: «Первая встреча — последняя встреча...»
— Тупая песня!
— "Утро туманное", старинный русский романс. Не оскорбляй классику...
— Я тебя туда не пускаю! — решительно подбоченилась мама. — Не для того я загибалась-горбатилась, дочь растила, чтобы она со всяким сбродом...
— А я тебя и не спрашиваю! Я совершеннолетняя! Дождётесь — соберу сейчас веши и уйду от вас!!!
— Совсем сдурела?! Чего это на тебя нашло?!
— Спокойно, Маня, спокойно... На полтона ниже, пожалуйста... «Если у вас проблемы с родителями-ретроградами, мы дадим вам приют, обогреем и накормим...» Ага?
Оксана опять испепелила папу взглядом и растерянно прикусила губу. Чёрт, а не папа! Есть ли в мире информация, которой он не владеет?! Везёт же некоторым: папы у них простые олигархи или тупоголовые губернаторы, которые и со своими делами разгрестись не успевают, не то что отслеживать какие-то левые телодвижения отпрысков...
— Папа — гад. — Папа ловко утянул из-под носа расстроенного чада диктофон и нажал запись. — Испортил, гад, всю малину. А так было бы всё славно... Вопрос: на что вообще рассчитывала?
— В смысле?
— Все табельные маршруты утверждены на неделю вперёд, по любому изменению — немедленный доклад. Никого из этой шатии в те места, где ты бываешь, даже на пушечный выстрел не подпустят. Ну, допустим, в ту же «Позёмку». Никак, начальника охраны охмурять собралась?
— Да больно надо! — Оксана забрала диктофон, отложила в сторону, подальше от папы, и, непримиримо выровняв спину, скрестила руки на груди. — И вообще, можешь не волноваться: никакой малины ты не испортил.
— То есть?
— Куда хочу, туда и пойду. И без всякой охраны. Они ведь мне руки вязать не будут?
— Не будут, радость моя. И ноги — тоже. Они к тебе пальцем не смеют прикоснуться, и ты прекрасно это знаешь.
— Господи, Оксанка, да что с тобой сегодня...
— Хватит, мама! Попили моей кровушки, и будет. Иду куда хочу — и всё тут! Что вы мне сделаете — из дому выгоните? Да на здоровье! Уйду с большим удовольствием!
— А куда уйдёшь, если не секрет? — деловито уточнил папа.
— Не ваше дело! Куда хочу, туда и уйду.
— Очень приятно, — папа поманил пальчиком притаившуюся в углу горничную Дусю. — Притащи из кабинета мобильник.
— Который?
— В коричневом чехле из крокодиловой кожи.
— Сию секунду...
— Значит, так, — папа, непримиримо выровняв спину (это, вообще, его манера — а дочка просто невольно подражает) и скрестив руки на груди, глянул исподлобья. — Идти тебе некуда. Все, с кем ты общаешься, в курсе, что почём и каким концом потом им достанется. Остаётся один вариант: вот это идиотское «Народное ополчение».
— Оно не идиотское...
— А я сказал — идиотское! Дебильное — тупоголовое — дегенеративное!! Пока ты с ними общалась по сети и телефону, я терпел. Можешь продолжать и далее в таком же духе, это не возбраняется.
— Вот спасибо!
— Пожалуйста. Но я не допущу, чтобы ты общалась с ними непосредственно, «вживую».
— Да ну! И что ты сделаешь?
— Я их уничтожу...
Тут как раз явилась горничная и притащила телефон.
— Погоди... Что ты имеешь в виду? В смысле — морально?
— А вот это понимай как хочешь, — папа дважды пикнул кнопками и задержал палец на «вводе». — Сейчас ты дашь мне слово, что никогда не будешь с ними встречаться. Ты ведь мой ребёнок и слово держать умеешь.
— А если не дам?
— Тогда я дам.
— Что ты дашь?
— Команду. Прямо сейчас, при тебе. И до исхода сегодняшнего дня от этих ублюдков останутся одни воспоминания.
— Погоди-погоди... Ты чего так сразу — с места в карьер? — не на шутку разволновалась Оксана. — Давай поговорим об этом, обсудим...
— Не собираюсь я это обсуждать! У тебя есть двадцать секунд, чтобы принять решение.
— Нет, ты мне скажи: что значит — «уничтожу»? В каком плане — «уничтожу»?!
— Я сказал — понимай как хочешь. Всё, засекаю время...
Так... Ну и что теперь делать? С ходу, не задумываясь, дать слово — потом ведь держать придётся. Это значит, все грандиозные замыслы и прекрасные идеи отодвигаются на неопределённый срок. По телефону и сети — это, конечно, здорово... Но главное ведь — это личное общение! Чтобы понять, что стоит за безликими никами и стандартными телефонными голосами, надо смотреть людям в глаза, видеть их рефлексии, дать своей интуиции поработать на живом материале: правильные ли это люди, стоят ли они того или ну их к чёрту...
— Десять секунд...
А если дать и не держать? Нет, понятно, что всю жизнь держала, чего бы это ни стоило — воспитывали так, с самого детства, всегда ставили личную надёжность и внутриклановую честь во главу угла... Но ситуация-то какова?! Ведь это из ряда вон, никогда ранее ничего подобного не было!
Не держать — опасно. Во всех отношениях. Оступишься, словчишь раз, другой — всё равно рано или поздно отследят и доложат. Вот ведь позор будет!
Но позор — это всего лишь её личное дело, траченное реноме, моральные минусы...
А реальная опасность в том, что её папа, без всяких скидок и условностей, может ВСЁ. Думаете, от нечего делать прицепилась: "...что значит — «уничтожу»? В каком плане — «уничтожу»? Да как бы не так! Если в двух словах, то речь в данном случае идёт не о том, чтобы «разогнать и осложнить жизнь» (папа на такие мелочи просто не будет размениваться), а устроить неприятности в диапазоне от «состряпать уголовное дело и надолго усадить в тюрьму» до убийственно простого «устранить физически». Всё понятно, нет?
Ну и как теперь выкрутиться из ситуации?
— Время вышло. Решение?
— Слово.
— Конкретнее?
— Я не буду пытаться с ними встречаться. Достаточно?
— Так... Ага, понял. Думаешь, хитрее всех?
— А что тебе не нравится?
— То есть ты, конечно, пытаться не будешь... Но если вдруг тебя застукают с кем-нибудь из этой шатии, всегда можно будет сослаться на форс-мажор. Они подошли сами, заговорили со мной, а я даже без понятия — кто такие...
— Погоди...
— Не пойдёт!
— Ну а что ты хочешь?
— Смени формулировку.
— Хорошо. — Оксана тяжело вздохнула и выдала требуемое: — Я не буду с ними встречаться. Ни при каких обстоятельствах.
— Слово?
— Слово.
— Ну вот и славно, — папа поманил пальчиком горничную и сдал опасный телефон. — Умница!
И принялся как ни в чём не бывало помешивать остывший чай. Хотя заметно было — украдкой облегчённо вздохнул и слегка расслабился.
Хорошо, когда дочь — умница. Не надо лишний раз давать команду, чтобы кого-то неправедно упекали за решётку или вовсе уничтожали физически. Зачем без надобности грех на душу брать?
Плохо, что умница чересчур впечатлительна и склонна к самокопаниям. Сидит сейчас с потухшим взором, бездумно смотрит в окно и тихо ненавидит всех подряд...
— Ты пойми, я ведь это не из вредности. Да я за тебя умереть готов, горе ты моё! Просто есть вещи, которые тебе в твоём возрасте пока что не понять...
— Прекрати, папа! Оставь это для своих тупоголовых дуболомов, ладно?
— Ну хорошо, хорошо...
— Так ты едешь с нами на бал, или как? — осторожно поинтересовалась мама, совсем потерявшаяся в этой внезапно налетевшей буре страстей.
— МА-МА!!!
— О боже... Да чего я такого сказала-то?!