— Не трогай её, Маня, — мягко посоветовал мудрый папа. — Какой, на фиг, бал? У нас траур, надо ждать, пока рассосётся.
— Ну и что теперь, будешь в праздник дома сидеть?
— Маня...
— Чего — «Маня»? Сорок пять лет уже Маня! Съездила бы хоть в «Позёмку» эту вашу, развеялась...
— А что — хорошая идея, — в потухшем было взоре Оксаны появился какой-то нездоровый проблеск. — Поеду, развеюсь... Нажрусь там, как свинья, перебью всю посуду, драку устрою, опозорю вас на весь свет!
— Господи, да какая муха тебя сегодня укусила?! — У мамы от огорчения даже губы затряслись — сейчас заплачет.
— Да на здоровье, — папа хладнокровно пожал плечами. — Это ты себя опозоришь. Мы в твою «Позёмку» не ходим, мнения её завсегдатаев нам глубоко безразличны, ты человек взрослый, отвечаешь за себя сама...
— Ага! Насчёт этого, значит — «взрослый»?
— Угу, взрослый. Так что — приятного вечера, радость моя...
Интересно, почему эти дебилы всегда врубают музыку на полную мощность?
Децибел тут — чересчур. Как зайдёшь, с непривычки на уши давит — жуть! Хочется тут же выскочить обратно. Светоэффектов тоже через край. В глазах рябит, двоится и троится. Нужно долго привыкать, чтобы хоть как-то ориентироваться во всех этих сполохах, вспышках, заревах и протуберанцах. Пока отыщешь взглядом знакомые лица, глаза сломаешь: людей тут полно, они не просто сидят, а активно перемещаются, и от этого кажется, что их в два раза больше!
И вообще, всего тут много, и всё тут почему-то очень бестолково.
«Позёмка» — «элитный» ночной клуб. Тусуются тут дети первых людей страны и разные именитые знаменитости. Могли бы, наверное, как-то всё организовать поприличнее, на более достойном уровне. Или, может, это некий отголосок «социальной справедливости»? В смысле, в стране бардак — и у элиты на вечеринках то же самое?!
Так, а вот и сокурсники — почти половина группы собралась, несколько столиков сдвинули вместе.
— Привет, биомасса!
— Привет, синий чулок.
— Кх-а-аа! Кх-то прише-ел!!! Кха-кхая чессь для нашшшего болота!
— Окси! О-о-оуу! Оу-кси! Ну всё!
— На рейв-парти у нас нынче тётка — первый класс! И воще, блин, воще — сегодня полный рас-колбас!!!
— О-о-оуу!!!
— Ксю-ха! Ксю-хха!! Ксю-кхы-кхы...
— Ага... Уже наширялись?
— Нет, тебя ждём.
— Совсем мозги кончились? Когда это я с вами ширялась, придурки?
— Да, ты у нас не такая. Но ты, не такая, только намекни — мы тебе...
— Ага, всё бросила, помчалась намекать... Чего там у нас сегодня в меню?
— Да так — всё как обычно...
С сокурсниками Оксана не церемонится. Смысла нет. Это она для них, оперируя понятиями папиного круга, — прекрасная партия. А они для неё — никто, мелочь пузатая. По табели о рангах даже в один разряд никто не попадает. Пример: «Позёмка» охраняется как режимный объект, секьюрити тут высшей категории, контролируется каждый квадратный метр, хозяева отвечают за безопасность гостей в буквальном смысле головой. Первое правило режима: охрану посетителей в клуб не пускают. Плечистые хлопцы и накачанные девицы с резиновыми мышцами дисциплинированно ожидают предписанные к хранению тела в дорогих машинах на утыканных камерами слежения парковках. Есть небольшое исключение: с охраной в клуб имеют право зайти ровно пять человек в мире. Билл Гейтс и Джордж Буш в этот список не входят, на первом месте там стоят дочки президента, а на четвёртом — Оксана Зубова. Кроме того, её охрана может потребовать пересадить посетителей из-за любого столика, если они затрудняют наблюдение за объектом с целью обеспечения его полной безопасности.
Вот вам разница в разрядах.
Но дело, в принципе, даже не в табели о рангах. Ребята из «Ополчения», по определению папы, — «пустое место», однако Оксана общается с ними с большим удовольствием. Потому что они умные, нестандартно мыслят, имеют твёрдые намерения сделать мир лучше, и хотя бы уже за это их можно уважать.
А за что уважать этих бездарных детей вельможных родителей, которые сами по себе, без пап и мам, ровным счётом ничего собой не представляют?
Вот Петя Иванов, сын министра, холёный ленивый красавец, неформальный лидер их группы и полнейший бездарь (уже год как капает слюной в сторону Оксаны, всё какие-то там планы строит, дубина!). Вот выдержка из разговора Оксаны с Петей по существу вопроса:
— Петя, ты чего себе вообразил?
— Ну че, я те вооще, что ли, совсем не нравлюсь, ннэ?
— А ты ещё чего-нибудь можешь, кроме как «зажигать, отрываться, тусоваться, оттягиваться»?
— Ну, ты понимаешь, Окси... Мммэ... Ну, мы сейчас, типа, молодые, надо всё успеть...
— Нет, ты мне ответь конкретно-прямо: на что ты способен?
— Ну, я че-то не понял, вооще, че ты имеешь в виду... Я че, слабо упакован, ннэ?
— Петя, барахло, бабки и крутые тачки — это не твоё. Это тебе папа дал. Этого добра у нас у всех — сынков и дочек — хватает. А вот конкретно тебя: в одних трусах, на лужайке, без всего, что тебе предки дали, — за что тебя, голого Петю, можно не то что бы любить, а хотя бы просто уважать как личность?
— Ну, Окси, ты че-то загнула...
— Если ни одной извилины нет, я тебе сама отвечу: не за что, Петя! Без своего большого папы ты — полный ноль. Ничтожество. До папиного уровня тебе не подняться — папиных мозгов нету, значит, будешь всю жизнь пользоваться его заслугами, паразитировать и впустую коптить небо. Ну и на фиг ты мне нужен, такое недоразумение ходячее?!
Ну вот, примерно в таком ключе. Уважать не за что, скрывать своё отношение нет смысла. Да и приятно это — лениво хамить тупоголовым вельможным отпрыскам, заведомо зная, что проглотят, как миленькие: удачно и едко парировать — мозгов нет, а грубить никто не посмеет, потому что можно тут же, «не отходя от кассы», огрести от охраны...
Сегодня Оксана вела себя примерно. Всем приятно улыбалась, сверх меры не хамила, общалась со знаменитостями и «звёздами» (тут этого добра едва ли не больше, чем сынков и дочерей) и потихоньку налегала на французское шампанское. Не то чтобы исправилась или вдруг в одночасье поменяла мировоззрение... а просто был у Оксаны на этот вечер весьма определённый план.
План простой и бесхитростный: в общих чертах — нализаться в доску и устроить дикий скандал с битьём посуды и всех подряд противных рож, что подвернутся под руку; а также конкретная задача номер два: под шумок крепко отдубасить Петю Иванова.
Насчёт Пети сомнений не было: он длинный, но дохлый, на физкультуру давно забил, злоупотребляет кокаином и регулярно глотает «экстази». А Оксана, напротив, давно и регулярно потеет в популярном среди «верхов» клубе айкидо, ничем не злоупотребляет и, вообще, имеет довольно крепенькую стать.
То есть Петю сделать — раз плюнуть. Пусть потом обтекает, сволочь: тоже мне, красавец, с девчонкой не мог справиться!
А приятно улыбалась всем и вела себя паинькой для того, чтобы усыпить бдительность окружающих и своей охраны. Внезапный удар будет особенно хорош, когда вся эта золотая биомасса нажрётся, наглотается, обнюхается и начнёт благостно гукать и пускать розовые сопли. Вот тогда я вам устрою, сволочи!
Откуда бы это у неё? Сама родом из того же инкубатора, от остальных прочих отличается лишь рангом папы, личным повышенным трудолюбием да чрезмерной вдумчивостью... Спроси сейчас кто — вряд ли даст внятный ответ. Просто, сколько себя помнит, презирала и терпеть не могла всю эту тупоголовую «золотую молодёжь» и трущихся вокруг неё «звёзд», алчных до подачек и дармового угощения. Считала почему-то, что на их месте должны быть другие, одарённые и талантливые, которые действительно заслужили право вести такой образ жизни...
В зале, где «зависала» Оксанина группа, нельзя было разговаривать по телефону: шум вокруг стоял — как на каком-нибудь металлургическом комбинате в самый разгар производственного цикла. Трижды Оксана выходила в просторное фойе поболтать: два по двадцать — для души, с «Ополчением», раз на полторы минуты — по делу, поругаться с мамой.
— Ты там с шампанским полегче! Третий фужер уже пьёшь!