И всё-таки — почему «Большая книга», а не «Главная»? Чтобы замаскировать «державность», одновременно намекнув на неё одновременным подмигиванием обоими глазами, — что ж, это вполне современно. Но и с державностью «Большой книги» проблемы — большие и (не боюсь, а, наоборот, надеюсь) неразрешимые. Потому что «Большая книга», скорее всего, задумана как реинкарнация Сталинской премии по литературе — первой, второй и третьей степени. Конечно, денежное содержание Сталинской премии было меньше, но лауреат с лихвой «добирал» благами, привилегиями, льготами, тиражами… И главное, знал, кому высочайшей наградой обязан — товарищу Сталину. И из года в год по всей стране шёл всесоюзный и всесезонный поиск талантов под личным присмотром Вождя Всех Народов; под его же присмотром шли обыски, аресты, суды, бессудные расправы и казни, но и всесоюзный и всесезонный поиск талантов шёл тоже. Отстраивалась литературная вертикаль. Идея если не заменить, то на практике подменить бессильный, в отличие от сталинских времён, Союз писателей Советом экспертов, а Комитет по Сталинским премиям — Литературной академией сама по себе неплоха, но у неё три не подлежащих устранению недостатка: 1. Путин — не Сталин: он литературой не интересуется, литературу — с точностью до каждого опубликованного рассказа — не знает, литературу не любит, литературе идеологического значения не придаёт; телевидению придаёт, а литературе нет — и, кстати, он в этом прав; 2. Путин — не Сталин: пресловутые вертикали он выстраивает для порядку; выстраивает видимость вертикалей — и забота о порядке на этом заканчивается; 3. Путин — не Сталин. Распространив принятую в цивилизованном обществе презумпцию невиновности на вдохновителей и организаторов новой премии, предположим, что она и впрямь преследует благие цели (и декларируемые, и подразумеваемые, и даже тайные — типа дать хорошо заработать хорошим людям, — но всё равно благие). Но не надо быть дельфийским оракулом и тем более не имеет смысла ждать несколько лет или хотя бы год, чтобы с уверенностью констатировать: «Большая книга» — это большое недоразумение.
2006
Требую литературной люстрации
Литературные премии надоели всем и каждому. Кроме, разумеется, тех, кто их получает. С присуждающими премии дело обстоит сложнее: одним надоело, другим нет, у кого-то кончились деньги, у кого-то откуда ни возьмись появились, третьи — вроде академиков АРС'С — и вовсе блефуют, отгружая бочками лишь собственные благословения, цена которым — копейка в базарный день. Четвёртые — здесь отличается за счёт налогоплательщика питерский воевода писсволочи Валерий Попов — «пилят» премиальные денежки на своих, а если уж наградят кого-нибудь со стороны, то непременно потребуют с лауреата «продолжения банкета» на всю сумму. Пятые… Скажем, премию «Ясная Поляна» торжественно вручили Анатолию Киму. Основания самые серьёзные: именно Ким эту премию придумал и «привёл» главного спонсора. На литературный процесс премии не влияют ввиду отсутствия оного (да и само обсуждение премий в печати есть не более чем имитация напрочь отсутствующего литературного процесса). Не влияли до недавних пор и на продажу книг в магазинах — или, напротив, влияли по принципу антирекламы: всем было известно, что отмеченную той или иной премией книгу заведомо невозможно читать. Ситуация в корне изменилась пять лет назад с появлением премии «Национальный бестселлер», которую начали присуждать ответственно и открыто, а главное, за действительно интересные произведения. Тиражи книг, отмеченных «Национальным бестселлером» (а порой и всего-навсего попавших в шорт-лист), вырастают в разы. И не просто тиражи — но и фактические продажи. На первых порах успех «НацБеста» пошёл на пользу и «Русскому Букеру» — по аналогии. Улицкую (Букер-2002) раскупили. Рубена Гальего (Букер-2003) раскупили. Василия Аксёнова (Букер-2004) раскупать не стали, но как бы в компенсацию за неудобочитаемость отмеченных премией «Вольтерьянцев и вольтерьянок» назначили на следующий год председателем букеровского жюри. И Василий Павлович, поплевав на ладони, закусил удила… Оглашённый 7 октября шорт-лист «Русского Букера» вызвал столь единодушное возмущение, что не прибавишь и не убавишь. Требования прекратить это позорище звучат с разных — и самых неожиданных — сторон. Ситуация, однако, далеко не столь проста, как кажется в первом приближении, — потому что, судя по всему, это позорище и впрямь вот-вот прекратят. В одной из лучших повестей букеровского лауреата Владимира Маканина «Медленная река с быстрым течением» (премию «за лучший роман» он получил за средней величины и качества рассказ, но это так, к слову) герой одновременно узнаёт о том, что его жена а) изменяет ему налево и направо; б) умирает от рака. «Изменщицу» надо гнать, умирающую — жалеть. Пребывая в раздвоенных чувствах, герой постепенно сходит с ума. Нечто похожее происходит сейчас и с Букером, или, вернее, «Букером — Открытая Россия», как он сейчас называется (О том, Букеровский комитет вышел из интересного положения с «Открытой Россией», — в статье «Апогей нуля»).