– Попробуй только скажи, что так не видно моих… Достоинств!
Влад пожал плечами:
– Вот: пробую. Так не видно твоих восхитительных достоинств. Зато можно играть в медсестру и пациента!
– Свинья! – но он уже видел, чуял, что ей приятно.
Ещё в этом вагоне обнаружились простыни, которых они тоже прихватили, и резиновые сапоги. От которых пришлось отказаться, поскольку резина сгнила, и тянулась фестонами… Фабричные тюки с самой обычной ватой тоже пригодились – из них понадёргали клоков: на ту же растопку.
По дороге ко второму вагону Влад притормозил. Нечто впереди, на поверхности перрона, показавшееся подозрительным, привлекло его внимание. Он сказал:
– Ну-ка, дамы. Отойдите-ка, от греха подальше – снова к тепловозу. И держитесь за нашими спинами. Михаил. Идём. Пётр – за нами. Но – шагах в десяти!
Михаил, и сам заметивший то, что вызвало такую реакцию у напарника, передвинул автомат на грудь, и кивнул. После чего кинул взгляд на Надю, во взгляде которой явственно читалось беспокойство, и пристроился сбоку от Влада, уже подходившего к немаленькой дыре в поверхности перрона, в двадцати шагах от вагонов.
Края метровой дыры посверкивали и серебрились в свете их уже слегка подсевших фонарей – у Влада некстати мелькнула мысль, что можно было и по этому «намёку» догадаться, что нечего им дольше задерживаться в подвалах.
В глубину бетона уводило что-то вроде штольни – только не вертикальной, а наклонной, под углом градусов пятьдесят. Влад покачал головой:
– Смотри! На поверхности перрона – тоже её видно. Слизь, и что-то вроде каких-то волокон. Похожие бывают от слизней. Ну, или дождевых червей.
– Знаешь, Влад, я в биологии, конечно, не так силён, как Пётр, но уж слизней таких размеров не видал! Как и червей! Пусть и дождевых.
– Пётр. Посмотришь?
Петру пришлось приблизиться, и даже встать на колени. Он буркнул: «чёрт бы побрал эту близорукость!». После чего потрогал слизь и понюхал палец. Похлопал руками по поверхности штрека. Хмыкнул. Вздохнул:
– Пробурено. Но – не буром. И слизь – свежая. Не больше суток. Ещё не засохла. Но это – не дождевые черви. Скорее – корабельные. Ну, или миксины. Чудовищных размеров, ясное дело.
И вот ещё что. И те и другие, насколько знаю, бетон не грызут. Ну, не выращенные специально. Так что плохо, похоже, наше дело.
– Это ещё почему?!
– А ты что, Михаил, не чуешь? А-а, ну да. Это же я – на коленях стою. А предложение у меня такое. Немедленно убраться к чертям собачьим туда, откуда мы прибыли!
И молить Господа о том, чтоб твари в проделанную нами дыру не пролезли!!!
Теперь и Влад ощутил дрожь в ступнях. Он переглянулся с Михаилом. Лицо того мертвенно побледнело, и он только кивнул. Влад заорал, развернувшись:
– Бегом!!! Гоните, что есть мочи к нашей дырке! И вылезайте из подвала!!!
Не долго думая, они и сами припустили прочь от дыры, откуда уже явственно доносились странные звуки: поскрипывания и похрустывания: словно что-то большое и покрытое жёсткой чешуёй, протискивается через слишком узкий для него тоннель!
Обернувшись через несколько секунд, Влад почувствовал непреодолимое желание бежать ещё быстрее! Потому что…
10. Равнина
Потому что из дыры в перроне показался рот.
Да, именно так: широко открытый огромный воронкообразный конус, весь утыканный по кругу рядами треугольных острых зубов, словно у вывернутого наизнанку бурового долота! Всё остальное тело, действительно метрового диаметра, и покрытое похожей на змеиную, только мертвенно-белую, кожу, казалось жалким придатком к этому органу разжёвывания и перетирания чего-бы-то-ни-было в мелкую труху. Которая потом исчезла бы в небольшой (сравнительно!) глотке, расположенной в центре пасти, там, в её чёрной глубине.
По визгу и ругательствам, донесшимися с противоположной стороны, Влад догадался что обе их девушки заценили монстру, оказавшуюся отлично видимой в свете его фонаря. Червеобразная туша лоснилась, зубы сверкали, но никакие глаза, или, там, ноздри, или лапки, не портили монолитности остального тела. Влад наддал. Михаил тоже.
Впрочем, оглянувшись через пару десятков шагов, Влад немного сбавил ход: тварюга явно не могла двигаться, как настоящая змея. То есть – зигзагообразно. Вместо этого она, двигаясь прямо, по одной ровной линии, как бы шла волнами вдоль всего тела, и эти волны, делавшие её туловище то тоньше, то толще, перемещали примерно двадцатиметровое тело со скоростью простого пешехода. Насколько помнил Влад, так двигаются и дождевые черви.
Он перешёл на быстрый шаг, а затем и сбавил ход до обычного. Спросил Михаила, тоже перешедшего на шаг: