Акт I. Глава первая: Яркий свет
ГрецияАфины. Центр городаРаннее утро
Я лениво открыл холодильник: буханка хлеба, кетчуп, сахар и резиновый шланг, с засохшими корками земли. Смысл класть шланг в холодильник ускользал от меня, рождая нездоровые ассоциации.
Встряхнув головой, я схватил жёлтую банку энергетика и сорвал язычок, почувствовав, как пальцы обдало выходящим газом с примесью жидкости. Отсербнув немного, взял только что помытый стакан, щедро плеснул тауироновой отравы, выбросил пустую банку и добавил к химозному пойлу пару кубиков льда.
Глотнул.
Во рту взорвался терпкий вкус, от которого свело скулы. Смесь кофеина и витаминов прошла по гортани и скрылась в пищеводе. Я сделал ещё глоточек и прислушался к реакции организма:
Уставший и воспалённый мозг с радостью принял новую порцию бодрящего напитка, а вот желудок, в свою очередь, окончательно впал в депрессию. Я буквально чувствовал, что он готовит очередную пакость, как скалится гнилыми зубами, щурится недобро, хихикает, гнида. Опять придётся в туалете посидеть, подумать о вечном, великом.
— Это вообще нормально, что я визуализирую собственный орган, да ещё и придаю ему форму какой-то помеси гоблина и девочки волшебницы? — Тоном фаталиста спрашиваю у стакана, не рассчитывая, но подспудно надеясь получить ответ.
Постояв немного, я потеряно осмотрел скудное убранство кухни и вышел в прихожую. Качнулся с носка на пятку.
Повернул голову вправо — там открыта дверь спальни.
Повернулся влево — в сторону гостиной с балконом.
— Нужно работать. Но я хочу на балкон. Зачем? Хрен с ним...
Из-за тотального невезения, новый проект застыл на этапе формирования. А сроки-то поджимают, прораб гневается, результатов хочет, денег жаждет.
Мне бы в комнату вернуться, за комп сесть и тужиться что есть мочи, в надежде разродиться хоть чем-нибудь. Но вот незадача — бьющийся в истерике мозг потребовал развеяться. На такую роскошь как выйти из дома он даже не надеялся, но хоть на балкончике посидеть, мир увидеть, почувствовать на коже свет... хоть что-то.
Мне стало жалко собственные мозги, так что я решил не сопротивляться и зашёл-таки в гостиную, от вида которой, чуточку приуныл. В ней выделялась лишь полка с обувью, старенький шкафчик и красивое ростовое зеркало в рамке с декоративным орнаментом. Дешёвая позолота уже давно позеленела от окислившейся меди, но само зеркало, к сожалению, продолжало выполнять свою прямую функцию, так что пред моим взглядом предстало моё же отражение:
Белая расстёгнутая рубашка, немощное тело, что уже очень давно не посещало спортзал или бассейн; бледная кожа, забывшая, что такое загар или достаток витамина D... Но сильнее всего смутили глаза. Голубые, холодные, почти серые, с широкой сетью лопнувших капилляров.
— Мда-а-а... Пора бы закончить проект и взять отпуск, пока совсем худо не стало.
Глотнул энергетик — лишние мысли и жалость к самому себе исчезли. Цель моего спонтанного, иррационального желания была близка. Я подошёл к чёрной гардине, что закрывала собой стеклянную дверь. Собравшись с духом, одёрнул её в сторону и тут же попал под нестерпимо яркие лучи солнца. Глаза не выдержали такого издевательства, такой наглости и отвратного предательства — начали болеть и слезиться.
Выдержав в какой-то степени приятные ощущения, — пульсация в глазах, — я открыл дверь и вышел на зелёный балкон. К счастью, зелень так и осталась зелёной. Десяток растений и парочка цветов выжили, благодаря моей предусмотрительной покупке автоматической системы орошения с заковыристым названием а-ля мебели из Икеа.
Однако, если моя вотчина выглядела весьма пристойно, даже, кошерно, то вот внешний мир... он вызывал сугубо негативные впечатления.
Воздух был пропитан жженой травкой, чей сладковато-приторный запах добирался даже до моего пятого этажа. Группа наркоманов облюбовала самое здоровое дерево на площади и устроила языческие пляски, попутно горланя на неизвестном языке; рядышком ютился местный коллектив барабанщиков африканской национальности, который вот-вот грозился показать всему миру своё искусство.
По соседству со столь выдающимися личностями, обычные задиры и прочие непорядочные граждане как-то блекли.
— Ну и на кой чёрт я сюда припёрся? — Вновь задаю себе вопрос. Продолжаю смотреть на грязь и человеческие пороки. Ответов не нахожу. Собственно, я их и не ищу. — Может, присоединиться?
Ещё раз окинув взглядом жутких чудовищ, по ошибке именуемых людьми, я облокотился на перила и начал обкатывать шальную мысль. К счастью, благоразумие одержало верх. Но я всё же не отказал себе в удовольствии понаблюдать за священным действом: