Одного только не осилил Мишель, даже с помощью умницы-жены: все деловые замыслы его, как правило, терпели крушение. Он увлекся молодым, только-только нарождающимся кино, даже снял, как мы уже отмечали, несколько фильмов по романам отца («Пятьсот миллионов бегумы», «Двадцать тысяч лье под водой», «Судьба Жана Морена», «Черная Индия», «Южная звезда»), но фильмы эти не снискали успеха. Он занимался журналистикой, банковским делом, торговал велосипедами и калориферами, спекулировал акциями, но во всем терпел крах. Спасая сына от суда, Жюль Верн не раз терял большие деньги.
«Будущее меня пугает, — писал он брату. — Из-за проделок Мишеля я потерял почти двести тысяч франков. А ведь надо содержать трех его мальчиков и думать о их образовании…»
42
В 1880 году в «Журнале воспитания и развлечения» появился роман «Паровой дом».
Возможно, мысль об Индии была навеяна недавним путешествием Мишеля. Природа огромной южной страны необыкновенна, приключения героев в диких местах могут оказаться невероятными. Вот только на чем передвигаться путешественникам в джунглях? На чем-то вроде мощного паровоза, только движущегося не по рельсам?
Вот и возник в воображении Жюля Верна некий мощный механический слон с прицепом, и сразу начали тесно переплетаться судьбы одного из предводителей восстания сипаев Нана-сахиба («Две тысячи фунтов в награду тому, кто доставит Нана-сахиба живым или мертвым») и волевого английского полковника Мунро, подавлявшего восстание. Кстати, жена и дети полковника были жестоко убиты как раз по приказанию Нана-сахиба. Правда, и полковник отметился: королева Рани, верная спутница Нана-сахиба, пала от его руки…
Паровой слон (две пагоды на колесах) движется по джунглям.
Полковник Мунро мечтает найти, изловить Нана-сахиба, отомстить ему за погибших жену и детей. То есть Жюль Верн описывает очередного Мстителя. В долгих вечерних разговорах с друзьями полковник Мунро пытается понять причины восстания.
«Английское правительство, — читаем мы, — ввело в туземную армию карабин системы Энфильда, требующий смазывания патронов жиром. Однажды в не очень прекрасный день по Индии распространился слух о том, что жир — коровий, а может даже свиной. А ведь патроны доставлялись в туземную армию, в которой одни солдаты принадлежали к мусульманской религии, другие — к индуистской. И как правительство ни силилось всех уверить, что жир названных выше животных не входит в смазку патронов, успокоить сипаев не удалось…
Двадцать четвертого февраля в Берампуре 34-й полк отказался от раздаваемых патронов. В середине марта убили одного из полковых адъютантов, и полк, разобщенный после казни убийц, разнес по соседним провинциям дрожжи брожения. В Мируте, лежащем севернее Дели, 10 мая полки 3-й, 11-й и 20-й подняли знамя бунта, убили своих полковников, разграбили город и бросились на столицу. Там к ним присоединился раджа Дели — потомок Тимура. В лагере Ланкау убили коменданта-бригадира, его адъютанта и нескольких офицеров. А в первых числах июня началось избиение европейского населения в Бхопале, — избиение беспримерно жестокое, в котором мучили и женщин, и детей, укрывавшихся в форте. Затем последовала резня в Аллахабаде, в Гвалиоре, в Канпуре, где были замучены сотни детей и женщин — среди них и леди Мунро; жертвы были лишены жизни после ужасных пыток, совершенных по личному распоряжению Нана-сахиба, и по окончании кровавой потехи брошены в колодец…»
Этцель категорически потребовал снять самые жестокие эпизоды романа.
«Если Вы считаете, что публике наскучили то ли жанр, то ли сам автор, — ответил издателю раздраженный его требованиями Жюль Верн, — я не стану спорить. Вы прекрасно знаете мое истинное мнение об авторах нынешних приключенческих романов… Вот пусть и попробуют написать лучше…»
43
Слава Жюля Верна росла.
В Амьен зачастили журналисты.
«Как я работаю? Да ничего необычного.
Начинаю с того, что выбираю из картотеки все выписки, относящиеся к разрабатываемой теме. Сортирую их, изучаю и обрабатываю применительно к будущему роману. Затем делаю предварительные наброски, составляю план по главам. Черновик пишу только карандашом, оставляя широкие поля — полстраницы — для будущих поправок и дополнений. Дорабатывая рукопись, обвожу карандашный текст чернилами, но все равно это еще не роман, а только некий каркас его. В таком виде рукопись поступает в типографию. В первой корректуре правлю чуть ли не каждое предложение, иногда заново переписываю целые главы. Так что окончательный текст получается только после пятой, седьмой, а то и девятой корректуры…