О бегстве из дома и мысли не было. Супруги Верн успокоились, — и Жюль и Поль нашли себе дело, — бог с ними, пусть возятся с теми машинами, которые будут возить их. Однако супруги не подозревали о том, что и Жюля и Поля мучит бессонница, что мальчики порою не спят до утра, мечтая о самой заманчивой профессии, какая только возможна на свете: о профессии паровозного машиниста. Эти мечты помогли Жюлю ещё лучше усваивать географию; готовя уроки о соседних с его родиной странах, он представлял себе путь до них в вагоне поезда. Вот он несётся на всех парах, он делает пятнадцать и даже двадцать километров в час, под ним дрожат рельсы, в окна вагонов смотрят пассажиры — счастливейшие люди… Как хорошо! Что может быть лучше управляющего этой металлической громадиной с воронкообразной трубой и медным колоколом на спине!..
— Поль, ты спишь? — спрашивает Жюль брата.
— Нет, — отвечает Поль и даёт почувствовать, что он готов к разговорам до утра. — Ты знаешь, Жюль, — сын Куфарэ будет кочегаром на номере пятом! Ему уже сшили кожаный передник.
— Куда ему в кочегары! — пренебрежительно бросает Жюль. — Кто его возьмёт! Какой же он кочегар, если ему и семь на восемь не помножить!
— А зачем же кочегару таблица умножения, Жюль?
— Затем. Вдруг умрёт машинист, — что тогда делать? Тогда его сменяет кочегар. И тут мало одной таблицы умножения…
Тикают часы, — длинная стрелка посередине наверху, короткая — посередине справа. В соседней комнате похрапывает месье Верн.
— Говорят, что скоро откроют магазины, где можно будет покупать локомотивы, — сообщает Поль. — Вот купи, положи рельсы и катайся!
— Нужно очень много денег, — вздыхает Жюль. — Книги лучше, — на пять франков дают одну толстую и две потоньше. За один франк можно купить Фенимора Купера.
— Интересно? — спрашивает Поль.
— Ты ничего не поймёшь, — неохотно отвечает Жюль. — Страшно интересно, не оторваться!
— Завтра будет испытание того локомотива, к которому нам позволили привинчивать фонари, — говорит Поль. — Меня обещали взять на площадку, где стоит машинист.
— Меня тоже, — зябко поводит плечами Жюль. — Я знаю этого машиниста; он живёт у старого замка.
— Я знаю всех механиков в мастерских, — хвастает Поль.
Жюль говорит, что он за руку здоровается со всеми инженерами. Поль умолкает.
Месье Верну снится: его старший сын надевает мантию адвоката и в сопровождении десятка судейских идёт. по Нанту. Сам месье Верн едет на коне и кричит: «Обратите внимание, это мой сын!»
— Папа бредит, — говорит Жюль. — У него опять какие-то неприятности на службе…
Глава третья
День рождения Жюля
«Я всегда думал о том, что есть какая-то разница в понятиях приятель и друг. Я долго не мог найти выражения своей мысли, а сегодня нашёл: приятель — это тот, кто даёт и помогает, когда я попрошу, а друг — это тот, кто догадывается, кого не приходится просить, Пьер — мой приятель, Леон — мой друг».
Такой записью открыл свой дневник тринадцатилетний Жюль.
Приближался день его рождения. Месье Верн имел обыкновение делать подарки в двух видах: нечто необходимое для преуспевания сына в школе, то есть полезное, помогающее в жизни, и что-нибудь ещё, менее необходимое и, быть может, более полезное, ибо месье Верну было не совсем ясно, в чём больше пользы: в подарке развлекательном, сюрпризном или, так сказать, учебном — таком, который можно преподнести в любой день года.
— Подарю ему перочинный нож, — сказал Верн своей жене. — Как ты думаешь, перочинный нож — хороший подарок?
— У Жюля есть два перочинных ножа, — ответила жена. — Один ты подарил в прошлом году, другой Жюль выиграл в лотерею на ярмарке.
— Неизвестно, сколько нужно человеку перочинных ножей, — произнёс Верн и задумался. Жена не без испуга взглянула на мужа: у него точь-в-точь такое лицо, каким оно бывает в суде, — плотно сжатые губы, прикрыт левый глаз, пальцы обеих рук бьют по столу, как по барабану. Вполне естественно, конечно, что мысли о перочинных ножах никак не могут быть связаны с мыслью о дне рождения собственного сына, — ведь месье Верн адвокат, и если он вот сейчас думает о ножах, то ножи эти имеют отношение к тому молодчику, что сидит на скамье подсудимых и клянётся, что у него нет и не было ни одного даже и перочинного ножичка…
— Тогда что же, если не ножи? — строго произнёс Верн, воображая себя на месте прокурора и одновременно думая о том, чем и как можно помочь недогадливому, глупому молодчику. Мадам Верн не могла знать, о чём именно думает её супруг; она только догадывалась, что всеми уважаемый в Нанте адвокат месье Верн, её супруг, всегда думает о своих делах. О делах посторонних он говорит вслух. И так же вслух размышляет, прикидывает, спорит с воображаемым собеседником…
— Подари ему волшебный фонарь, — сказала жена. — И дневник с девизами на каждую неделю. Ту книгу, которую я видела в магазине Дюваля. Это и развлечёт Жюля, и от этого будет польза.
— Дневник? Вы, подсудимый, вели дневник! — воскликнул Верн, вскинул глаза на жену, руки сунул в карманы просторной суконной куртки и вдруг расхохотался. Жена покачала головой.
— Твои адвокатские дела убьют тебя раньше времени, — печально произнесла она. — Ты постоянно воображаешь себя в зале судебного заседания. Ты сходишь с ума, мой друг. Будет ужасно, если наш Жюль пойдёт по твоему пути…
— Гм… Если он пойдёт по моему пути… — мечтательно проговорил Верн. — Если действительно случится так, чего я сильно хочу, то мы лет через десять переедем в Париж. Непременно!
— Мечты, — вздохнула жена.
— В Париже, — не слушая её, продолжал Верн, — ежедневно происходит до пятидесяти убийств, сотни грабежей в домах и на улицах, не считая всевозможных заговоров и крупных преступлений. Париж в этом отношении чудесный город, — там есть кого защищать! Наш мальчик будет первым адвокатом Парижа — да, да! Он откроет свою контору. Я обучу его всем тайнам, всем тонкостям моего ремесла. На дверях его квартиры, — не менее семи комнат, моя дорогая, — я уже вижу и сейчас медную дощечку, а на ней: «Жюль Верн, адвокат. Приём по вторникам от двух до четырёх». О!.. Он будет принимать и в среду и в пятницу, но такая надпись поднимет его престиж. Жюль Верн! Адвокат! Как звучит, а?
— Мечты, — качая головой, сказала жена. — Вернёмся к подарку. Купи ему механическую рогатку, вроде колчана, только стрелять надо камешками, Жюль увлекается охотой. Он будет убивать вредных птиц, мышей и крыс.
— Мадам! — гневно произнёс Верн. — Из рогатки по мышам и крысам? О мой бог! Механическая рогатка! Надо же придумать! На прошлой неделе Жюль каким-то невероятным способом убил ворону, положил её мне на стол и сказал: «Наш остров избавлен от дикого хищника, папа. Отныне ты можешь безбоязненно подниматься в горы…» А! Как тебе нравится? Рогатка!
— Подари ему книгу, — устало сказала жена и вышла из комнаты, сердито хлопнув дверью.
Книгу? Гм… Смотря какую книгу! Есть книги со всевозможными приключениями, похождениями, пиратскими набегами и даже убийствами. Покорно благодарю за такие книги! Но есть и другие, — они рассказывают о путешествиях, манят в далёкие края, — например, география Мальтебрена. Такие книги изучают в школе. И есть стихи и драмы. Например, сочинения Мольера. Его драмы смешны и нравоучительны, они изображают жизнь и учат хорошему, Жюль обожает театр. Это хорошо. И театр и книги — очень полезные вещи. В книгах польза и удовольствие одновременно. Книга недорога — два франка. За три франка можно купить книгу в красивом переплёте. Кстати, — Мольер имеется в домашней библиотеке. Следует поискать что-нибудь другое. Что ж, купим Жюлю книгу.