Тогда Жозефина решила, что следует во что бы то ни стало отвлечь внимание окружающих и поэтому пригласила на обед своих близких подруг, которые, правда, в то же время были и ее самыми яростными соперницами. Девицы типа Кокетки и Жюли, и даже толстухи Эрнестин, не могли не завидовать Жозефине, которая была любовницей предводителя бандитов и самой красивой девушкой квартала.
В тот момент, когда все садились за стол и дамы бесцеремонно набросились на кусочки колбасы, разложенные на тарелки, дверь в квартиру открылась: на пороге стояла мамаша Косоглазка. Она отошла немного в сторону, чтоб протиснуть за собой огромную корзину.
— Право, я нюхом учуяла, что сегодня гуляют у Жозефины, — воскликнула мамаша Косоглазка, — и потом сказала себе: а почему бы мамаше Косоглазке тоже не подвалить сюда?
К тому же, Фифрина, — заметила она, обращаясь к Жозефине, — я принесла свою долю, думаю устрицы и пару дюжин улиток будут неплохо смотреться на столе.
Мамашу Косоглазку радушно приняли в свою компанию. Бузиль поспешил заглянуть в корзину торговки.
— Если только, — пошутил он, — мамаша Косоглазка не сыграла с нами шутку и не принесла лишь пустые раковины…
После второй бутылки красного вина гости разогрелись и громко заговорили каждый о своем, перебивая друг друга.
Кокетка сияла от радости.
— Карты подсказали мне, — сказала она, — что меня ждут деньги и любовь! Понимаешь, подружка, — добавила она, наклонившись к Жюли, — это то, чего в моем возрасте уже не ждешь.
Мамаша Косоглазка серьезно заметила:
— Брось шутить, карты всегда говорят правду, это так же верно, как верно то, что меня зовут мамаша Косоглазка. Я видела своего первого любовника в картах, за две недели до того, как переспала с ним…
Жозефина, несмотря на всеобщее веселье, временами казалась рассеянной, словно чем-то озабоченной. Вдруг она вскочила и подбежала к двери, в которую только что постучали.
Разговор, состоявшийся сначала на лестничной площадке, затем в квартире, с посетителем, которым оказался малыш Поль, сын консьержки, был далек от того, чтобы успокоить ее натянутые нервы.
— Мать послала меня предупредить вас, мадам Жозефина, что только что к ней обращались два типа и спрашивали о вас… По их виду сразу было ясно, откуда эти молодчики…
— Кто же это, — прервала мальчугана слегка побледневшая Жозефина, — ты их знаешь, Поль?
— Да нет, мадам Жозефина.
— Чего они хотели?
— Они не сказали.
— А что ответила твоя мамаша?
— Не знаю, наверное, что вы в своей комнатушке…
— А что еще? — настаивала женщина, вся взволнованная, настороженно прислушиваясь, не идут ли уже подозрительные гости, о которых сообщил ей малыш Поль.
Паренек, удивленный беспокойством, охватившим Жозефину, продолжал:
— Да вы не волнуйтесь, мадам Жозефина, они смотались, эти рожи, может быть, они уже не вернутся.
Принесенная новость явилась для всех холодным душем. На протяжении всего разговора Жозефины с малышом Полем гости молча сидели, не произнося ни звука. Потом парнишке дали в награду выпить стакан красного вина, и, когда тот исчез, Кокетка сухо заявила:
— Пусть отрубят мне голову, если это не фараоны!
Жозефина без сил опустилась на стул.
— Чего они хотят от меня, — прошептала она…
Бузиль развел руками:
— Откуда это узнаешь! Эти гады все время суют свой нос в чужие дела, и, как правило, это редко заканчивается чем-то хорошим.
Жюли успокаивала свою подругу:
— В любом случае они не поднимутся к тебе: жилище неприкосновенно!
Жозефина вдруг взорвалась:
— Черт, мне надоело вот так ждать и мучаться! На мне ничего не висит, и, если они будут меня донимать, я найду, что им ответить!
— Не психуй, — прервал ее Бузиль, — сиди спокойно в своей конуре и не трепыхайся, здесь они тебя не выловят.
— Наплевать мне на них! Наоборот, я была бы рада, если бы они сюда пришли, мы бы тогда с ними объяснились.
— Я понимаю тебя, — поддакнула Жюли, — я точь-в-точь как ты, чем ждать, уж лучше самой пойти…
— Давай, девочка моя, спустись на улицу, возможно, эти шпики еще где-то неподалеку, рискни, спроси, чего они от тебя хотят.
— Ну, что ж, хорошо, — воскликнула Жозефина, — решено, я иду!
— Если вдруг, — крикнула ей вдогонку Кокетка, — ты не вернешься сегодня, можешь рассчитывать на нас, мы присмотрим за квартирой… Счастливо, Фифрина, постарайся не угодить в кутузку!..
Но любовница Лупара не услышала последних напутствий, которые ей дала старая проститутка. Она стремительно спустилась по лестнице, пулей пронеслась мимо консьержки и выскочила на порог двери дома, залитого солнечным светом, который ударил ей прямо в лицо. Посомневавшись секунду, она повернула налево и вышла на улицу Шартр.
Поначалу Жозефина не заметила ничего подозрительного или необычного, что могло бы броситься в глаза, но вскоре сердце ее сильно сжалось. С обеих сторон, слева и справа, к ней подошли двое мужчин, одетых в приличную одежду, и пошли рядом с ней, словно это были обычные прохожие. Некоторое время Жозефина, с пылающими щеками, шагала, оглядываясь на своих молчаливых спутников и чувствуя, как бешено стучит кровь в висках от возросшего напряжения.
Неожиданно ее сосед по правую руку тихо спросил:
— Вы Жозефина Рамо?
— Да.
— Вам нужно пройти с нами.
— Да.
— Вы не будете сопротивляться?
— Нет.
Через несколько минут Жозефина сидела в фиакре между двумя особами с повадками унтер-офицеров в отставке и быстро проезжала одну за другой улицы Парижа.
Арест был настолько неожиданным, что девушка временами спрашивала себя, не было ли безумием с ее стороны броситься вот так самой прямо волку в пасть! Глухая ярость закипала в ней, когда она вспоминала, как газеты, захлебываясь, пишут о доблестных полицейских, участвующих в задержании преступников.
Если все аресты проходили, как это было с ней, то ищейкам нечего бахвалиться своим геройством. Ведь она ни в чем не была виновата. Невиновата? Гм… То, что произошло в марсельском скором, беспокоило Жозефину… А еще эта история с угнанным автомобилем.
Какие детали известны полиции об этих происшествиях? Если ее будут допрашивать, что ей делать: признаваться, все отрицать?
«Мне надо было возмутиться этим арестом.»
Да, она явно дала маху, позволив взять себя и не сказав ни слова в протест, словно она знала, за что ее задерживают… А Лупар, что с ним стало? А Борода?
— Жозефина Рамо, в кабинет судебного следователя господина Фюзелье.
«Ну вот, — подумала Жозефина, задыхаясь от волнения, — попалась в лапы „зануде“.
За столом сидел и что-то писал хорошо одетый мужчина, напротив него в тени против света сидел еще кто-то, но разглядеть последнего было невозможно.
Судебный следователь поднял голову, лицо у него было холодное, можно сказать, бесстрастное, но не злое; выглядел он довольно молодо и произвел на Жозефину скорее хорошее впечатление. Она представляла себе следователя отвратительным существом, с взлохмаченной бородой, грубым и раздражительным.
— Как вас зовут?
— Жозефина Рамо.
— Место рождения?
— Бельвиль.
— Сколько вам лет?
— Двадцать два.
Судья на секунду замолчал, посмотрев на Жозефину пронизывающим взглядом.
— Вы зарабатываете себе на хлеб, — спросил он, — проституцией?
— Нет, господин судья, — воскликнула она, — у меня есть профессия, я полировщица.
Судья недоверчиво покачал головой:
— Вы работаете в настоящее время?
Жозефина смутилась:
— То есть… сейчас у меня нет работы, но вы можете спросить, меня знают у господина Монтье, который с улицы Мальт, как раз там я обучалась этому ремеслу и с тех пор…
— И с тех пор вы стали любовницей бандита Лупара, по прозвищу Квадрат, и сошли с честного пути.
— Что касается этого, — призналась Жозефина, — то не могу отрицать, что я не живу с Лупаром, но заниматься проституцией…